Все остальные уже спустились с рей и привязали себя к камбузу, к палубным рубкам, к мачтам. Она пересчитала их всех, даже Феликса. Теперь, кажется, люди в безопасности. Свин заперт внизу. А Планкветт? Ага, вот он, сидит на крыше рубки, вцепившись в нее когтями.
Корабль устремился вверх, как белая лошадь по полуночной горе. Парус присмирел, спускаться на палубу не было смысла. Артия привязалась веревкой к деревянному стволу мачты. Откинув голову, она увидела звезды, кружащиеся, словно серебряные кинжалы над реющими знаменами шторма. Она засмеялась. И, смеясь, услышала голос матери, прозвучавший много лет назад, когда Артия была совсем маленькой — возможно, даже младенцем на руках у Молли. «Какое зрелище! Смотри — как красиво!» — «Да, мама, — пропела Артия в тисках у шторма. Она не ведала страха, вызывала бурю на бой, любила ее… — Да. Наш корабль — везучий. Он с морем в ладах. Они знают, как держаться друг за друга. Это не война, просто они, как два кота, дерутся играючи…»
Сквозь зеленоватые осколки волны она увидела, как над головой ее проплывает красно-зеленая рыба в перьях. Планкветт, всхлипывая и фыркая, опустился возле Артии и вцепился когтями в рею.
— Держись, малыш! — крикнула ему Артия.
— Держись, малыш! — крикнул в ответ Планкветт голосом Молли Фейт.
Небо опрокинулось. Корабль погружался в бурлящие глубины моря, и звезды дождем сыпались на них. Ветер рвался из рук, как порванный парус.
Команда Артии в ужасе скулила. Артия сидела высоко у них над головами и улыбалась.
Этого никогда не было, правда? Разве только на сцене.
— Что это за грохот? — спросил Уолтер у брата, стуча зубами.
— Откуда я знаю? Тут всё грохочет…
В трех шагах от них, возле палубной рубки, Глэд Катберт прокричал, подбадривая братьев:
— Это просто волна плещется в трюме. Ничего, схлынет…
Но Уолтер с содроганием сердца слушал, как с глухим рокотом мечется взад и вперед вода в чреве корабля. Казалось, по днищу разъезжают сразу несколько ландонских омнибусов, запряженных лошадьми.
Феликс, привязанный к рубке вместе с Катбертом и Эйри, поднял голову и сквозь застилающие взор потоки воды и ветра смотрел, как в опрокидывающемся небе висит Артия. Человек-леопард…
— Она сошла с ума, — пробормотал он.
— Угу, — подтвердил Катберт и выплюнул морскую воду. — Скажи это ей самой. Хорошая женщина — она почти всегда чокнутая. А хороший капитан — уж точно всегда.
— Почему? — даже в разгар бури голос Феликса был холоден.
— А иначе, сэр, какому дураку взбредет в голову отправляться в море, да еще и тащить с собой целую команду?
Эйри молился. Он велел им замолчать. Если они будут и дальше болтать, Бог может его не услышать.
Ветер ревел во всю силу своих легких. Он налетал на «Незваного гостя» в лоб и играючи бросал его из стороны в сторону, вздымал нос корабля высоко над кормой, так что даже Артия и Планкветт, сидевшие высоко на бизань-мачте, на мгновение скрывались под волной. Потом корабль выпрямлялся, кружась на месте, словно поток воды всасывал его в какую-то сверхъестественную сточную трубу.
— Со штурвалом в одиночку не справиться, — заметил Катберт.
Феликс увидел, как он отвязывает от пояса страховочный трос. Черный Хват, закрепившийся под грот-мачтой, предостерегающе закричал. Дирк и Вускери взревели. С камбуза отозвались братья Соленые. Но Катберт уже исчез.
— Его смыло за борт, мистер Феникс? У меня духу не хватает посмотреть.
— Нет, мистер О'Ши, он сейчас с Эбадом, держит штурвал. И Честный тоже там.
— Благослови их Бог, всех троих. Но этот штурвал, он того и гляди выворотится из палубы. — Эйри заплакал. — И очутимся мы все в гостях у моря, в черной преисподней.
Феликс взял Эйри за руку.
— Я слыхал о таких штормах, Эйри. Хороший корабль вроде нашего вполне способен выдержать их.
Эйри закашлялся и, дождавшись секундного затишья, спросил:
— Ты-то откуда знаешь? Ты же никогда и в море-то не бывал…
— Зато я знал людей, которые бывали.
— А этим типам можно верить?
— Да. Это мои отец и дядя…
Налетевший порыв ветра заткнул им рты.
Буря достигла наивысшего накала. Еще битый час море потешалось над ними — хотя, по мнению Артии, это корабль потешался над штормовым ветром.
Потом шторм закончился — так же внезапно, как и начался.
Перед кораблем, будто черные кирпичные стены, вздыбились две огромные волны — и в следующий миг рассыпались мириадами брызг. Над всё еще бурным, но уже не бушующим морем повисла луна, низкая, полная и оранжевая, как тыква.
Корабль вырвался из жерла урагана и вылетел, как на крыльях, в другую ночь, в другую вселенную.
— Ага, вот и моя шарманочка, надежная игрушка, ни капли воды в нее не просочилось!
— В кубрик много рыбы позалетало. Свин сожрал одну — чертов пес!
— Все куры промокли, четырех яиц не хватает…
— А тарелки-то, глядите — все побились…
— А руки мои, руки! Только посмотрите — совсем изуродованы!
— Да, Дирк, не сыграть тебе больше на клавесине…
* * *
В ту ночь море не знало покоя. В сиянии тыквенной луны по воде плавали самые разные предметы, поднятые из глубин гигантской ложкой шторма. Отсвечивали зеленовато-перламутровым отливом деревянные обломки потерпевших крушение кораблей. Летучие рыбы выскакивали из воды и парили над поверхностью океана, золотистые в темноте, черные в лучах луны. Позже кипящий морской котел пополнили длинные, будто змеи, угри: они свертывались кольцами, светились голубовато-белым мерцанием. От наэлектризованного воздуха покалывало кожу. Морские звезды плавали огромными хороводами, будто коралловые острова, а в расчистившемся небе, затеняя звезды, парили мелкие облачка.
Небо и море словно стали отражением друг друга — оба полны движения, оба темны, и всюду мерцают крошечные огоньки. Луна плыла по небу, а «Незваный гость» — по морю.
* * *
Весь следующий день команда отмывала и отчищала «Незваного гостя». Из трюма откачали воду, выскоблили палубы, заново просмолили мачты. Починили деревянный рангоут, на пробоины наложили заплаты.
Ветер теперь не мешал им, а помогал. Толковый Катберт снял и зашил паруса, забрался на бизань-мачту и починил лопнувший брамсель.
А когда на море спустились сумерки, зажглись звезды, и наступило время ужина, ветер окончательно стих. Но это затишье не походило на мертвенное безмолвие полосы штилей. Оно успокаивало, словно в колыбели тихонько покачивало корабль на мелких волнах.
— Воспользуемся случаем, — сказала Артия, — отдохнем немного.
