Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
— Теперь можно говорить?
— Говори, — великодушно разрешил я. — Впрочем, упреждаю, это был сверхчувствительный миниатюрный микрофон со встроенным аккумулятором длительного срока действия. А приемное устройство может находиться где угодно, скажем, в смартфоне того, кто нас подслушивал. Дальность действия, полагаю, не меньше пары сотен метров.
— Но зачем? — Она сглотнула.
— А ты догадайся.
К нам размашисто шагал Сергей Борисович. Его возбужденное лицо представляло собой жирный вопросительный знак. Довольно быстро ему удалось избавиться от журналистки. Он сел рядом, не спуская с меня пристального взгляда.
— Микрофон, — лаконично отчитался я. — На сумочке Варвары. Уже избавились.
Он испустил облегченный вздох, расслабился. Как-то недоверчиво покачал головой.
— Как вы догадались, Сергей Борисович?
— Мне кажется, это элементарно, Никита Андреевич. Вас не посещала подобная мысль?
— Посещала. Но не задержалась, к моему великому стыду.
— Если честно, Пургин подсказал… У него пунктик по этим шпионским игрушкам. Не будем вдаваться в подробности, друзья мои. То, что случилось, суровый медицинский факт, и не будем гадать на кофейной гуще. Я хочу рассказать одну занятную историю по поводу нашего артефакта.
И тут мы снова заговорили все вместе! Якушин сделал протестующий жест.
— Стоп, стоп, ребята, давайте говорить по очереди. Никита Андреевич, начинайте.
Я рассказал свою историю, в которой фигурировала дверь пожарного хода, лестница и мастерская Федора Михайловича. А также напольные часы Орловского часового завода, которые и являлись искомым артефактом! И пусть хоть кто-нибудь попробует возразить!
— Да мне и так понятно, что это часы, — фыркнула Варвара.
— С какой это стати, моя любезная? — обиделся я.
— А с той, что я тоже не праздно проводила время, — отрубила Варвара. — Я прошла всю цепочку владельцев картины. Ее написал в 50-х годах некто Шубин, преподаватель Владивостокской школы искусств, вполне, кстати, одаренный мастер, но так и не ушедший со своими работами дальше Дальнего Востока. Его полотна выставлялись во Владивостоке, в Хабаровске, на Сахалине. Эту картину он посвятил своей супруге, одновременно потерявшей при пожаре отца и мать. И это полотно только в 95-м году было вывезено с Дальнего Востока! Его приобрел один из «новых русских» — у него была сентиментальная супруга, та уговорила купить картину. Не важно, где после 95-го года кочевал этот предмет искусства, но в 91-м году он со стопроцентной гарантией находился во Владивостоке, то есть никак не мог быть заряжен «кремлевскими» экстрасенсами! Из этого следует, что у нас остается только один подозреваемый предмет — напольные часы! Разве не логично?
— Ну, примерно, — как-то ревниво допустил я. — Моя версия убеждает больше, но и твоя сойдет.
— Да, никаких сомнений, это часы, — подтвердил Якушин. — Лично я пришел к этой мысли совершенно другим путем. Во всем виновата моя память, вернее, отсутствие таковой. Почему я сразу не смог вспомнить этот случай? Ведь даже документация не оформлялась. Просто озарило сегодня ночью, вспомнилось все до последней мелочи…
Это было шесть лет назад, в тот год, когда мы открыли музей. Сколько всего произошло с тех пор, сколько лиц, достойных выставочных образцов и предметов, не представляющих никакого интереса… Ведь именно таковым мне данный предмет и показался! Это всего лишь часы, молодые люди, что в них выдающегося? Ко мне пришли двое воспитанных вежливых мужчин, попросили об аудиенции, так сказать. Один намекнул, что является бизнесменом, переезжает в центральную часть страны и избавляется от большей части своего имущества. Есть старые советские часы с историей, мол, достались от отца, а отцу от деда, стояли в кабинетах первых лиц, видели чуть не Ставку Верховного Главнокомандования в 40-е! Ему не нужны деньги, он просто хочет отдать часы в «добрые руки». «У вас музей, не могли бы вы поместить их в свою коллекцию? На вечное хранение, так сказать?» Я не испытывал недостатка в экспонатах, а часы — это всего лишь часы. У меня подобных часов уже было несколько штук! Я сделал попытку вежливо намекнуть, что нам этого не надо. Странная история: это двое не были никакими бизнесменами. И если дороги, как память, так возьми их с собой! Это же не танк. Но они настаивали, упрашивали. Потом спросили: вам требуется спонсорская помощь? Я не чувствовал себя особо нуждающимся, но денег в тот год ушло немало. «Как насчет аллеи с голубыми елями между корпусами?» — поинтересовались мужчины. Я был в недоумении, что бы это значило? Часы проверили — фона не было. Криминальный след? Не тот, знаете ли, предмет. Так и решили: они выполняют работы, а я беру часы в музей на вечное хранение. Условия постоянно экспонировать, кстати, не было, лишь бы находились в музее. Договор мы не подписывали — устное джентльменское соглашение. Прибыли рабочие, привезли саженцы, все сделали. Елочки на алее стоят до сих пор, уже выросли, вы можете ими ежедневно любоваться.
— И вы забыли про эту историю? — не поверил я.
— Забыл, — согласился Якушин. — Потому что никогда не ставил задачу ее запомнить. Масса артефактов, множество бесед, и не такие странные истории происходили, разве все упомнишь? Да, моя история не является сама по себе неопровержимой уликой, но вкупе с вашими… Любопытно, да?
— И мы не видим ничего, что опровергало бы ваше предположение о грядущей активации, — пробормотал я. — Вокруг музея сгущаются тучи, происходят убийства, действуют мутные компании, а тут еще «жучок» у Варвары…
— Я чувствую, что напряжение усиливается, — прошептала Варвара. — Скоро что-то произойдет. Одна из сторон победит, другая проиграет. А мы посреди этого. Избавиться от часов не можем — будут последствия, обратиться в органы — хороший повод поместить нас в психушку.
— Почему ваши «спонсоры» настаивали, чтобы часы находились именно здесь? — спросил я.
— Думаю, дело в куполе крематория… — Сергей Борисович с усилием сглотнул. — Это ведь маги, они все понимают, знают про каналы, порталы, центры скопления силы… А вообще мы молодцы. — Якушин вяло улыбнулся. — Все втроем пришли к одному выводу, но разными путями.
— И когда… рванет? — Я поежился. — Не пострадает ли музей?
— Не знаю, уместно ли слово «рванет», — поморщился Якушин, — затрудняюсь объяснить, как такое происходит. Данное явление — не физического порядка, поэтому материальные предметы пострадать не должны.
— Часы стоят, но выставлены на полночь. Это что-то значит?
— Это всего лишь стрелки, — пожал плечами Якушин. — Мы можем их вращать, куда нам вздумается. Не знаю, Никита Андреевич, хотя, возможно, это намек…
— Подумайте в последний раз. Может, избавиться от артефакта?
— Я бы избавился, — признался Якушин. — Но боюсь последствий. Артефакт под наблюдением. «Жучков» может быть больше, чем один, и откуда нам знать, какие «группы быстрого реагирования» отслеживают ситуацию? Какая партия подкинула микрофон Варваре, нам также неизвестно. Но они уже знают, что мы его нашли.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
