Отношения молодых людей были странными и натянутыми. Энни ничего не знала об Эване Кэроу, не понимала его, но в один прекрасный день ясно осознала – она хочет знать об этом человеке как можно больше. И всякий раз мысль эта вызывала в ней раздражение и злость.
– Ваши попытки облегчить мое положение – это, конечно, очень мило.
Ее громкий голос испугал кошку, и та быстро исчезла под ближайшим кустом.
– Но единственное, чего я действительно хочу, – это свобода.
Эван встал и посмотрел ей в глаза:
– Я не могу дать вам ее, Энни.
– Почему?
Тыльной стороной ладони он провел по ее щеке. Нежность прикосновения удивила девушку.
– Вы знаете почему.
Энни тряхнула головой:
– Ах да. Вы ведь собираетесь притащить меня к английской королеве, чтобы она могла решать, подхожу ли я ей в качестве наследницы престола, или нет. Интересно, мои зубы она тоже осмотрит? Проверит, смогу ли я читать протестантский катехизис?
– К вам будут относиться как к самой почетной гостье.
Девушка обернулась. В шею ей впился комар, и она в раздражении прихлопнула его.
– Я буду пленницей, и вы это знаете не хуже меня.
Дрожащей рукой Дрейк снял край паруса, прикрывающего тело его брата Джозефа. Рядом с ним стоял ученик лекаря. По его испуганному юному лицу текли слезы.
– Честно, сэр, – прошептал он. – Я сделал все, что мог для вашего брата, и для них тоже, сэр. – Юноша испуганным взглядом окинул ряд могил. – Кровопускание и слабительное просто бесполезны, сэр.
Плечи юноши сотрясались от всхлипываний, и Эван легонько тронул его, чтобы тот сдержал рыдания. Молчание Фрэнсиса становилось зловещим – затишье перед бурей!
Кэроу жалел мальчишку. Лекарь умер от лихорадки несколько недель назад, а у ученика не было никаких лекарств, чтобы бороться с эпидемией.
– Бесполезны, – мрачно повторил Дрейк.
Резким движением он сдернул парус. Их взорам предстало тело Джозефа, с желтым спокойным лицом и окаймленными черной линией губами. Все в ужасе смотрели на мертвеца. В это время раздался вопль еще одного больного. Песок рядом с его тюфяком пропитался черными рвотными массами. Краем глаза Эван заметил, как Энни нырнула под покров платановых листьев, за ней последовал Дентон с тазом, наполненным водой. На протяжении нескольких последних недель она без устали ухаживала за больными, но все ее старания – как и старания ученика лекаря – большей частью кончались ничем.
– Господи, – хрипло прошептал Фрэнсис. – Треть моих людей умерли от лихорадки, а многие еще умирают. Как я могу вести битву, если не понимаю врага?
Эван склонился, чтобы прикрыть тело саваном.
– Фрэнсис, давай похороним твоего брата и подумаем об этом позже.
– Адмирал Дрейк! – из-за платановых листьев послышался крик. – Девочка!
Эван первым подбежал к ней и упал рядом на колени. Она лежала на песчаном полу укрытия.
– Что! случилось? – спросил он.
Дентон вытер пот со лба:
– Она… упала. Свалилась на землю, будто ее подстрелили. Боюсь…
– Нет, – прошептал Эван.
Дрожащими руками он положил голову Энни себе на колени.
– Она просто устала. Ей нужно хорошенько отдохнуть.
Боясь произнести это вслух, он, тем не менее, уже знал, что ее состояние было куда серьезнее.
– Энни! Энни, ты слышишь меня?
Кожа ее на ощупь была сухой и горячей, без единой капельки пота.
Осторожно приоткрыв одно веко, он с ужасом увидел, что белки глаз девушки пожелтели.
Рядом с ним на землю опустился Дрейк.
– Это лихорадка.
– Да.
– О Боже, только не она, прошу, только не она!
Слова Дрейка были созвучны мыслям Эвана, но в них был заложен совсем иной смысл. Для Дрейка Энни была самой ценной добычей, она гарантировала ему обеспеченное, безбедное будущее. Для Эвана же она поначалу была дерзкой, острой на язык девчонкой, а потом мало-помалу стала умной и храброй женщиной, которая занимала его мысли больше, чем бы он того хотел.
Дентон соорудил для нее подстилку.
Эван взял ее на руки. Девушка была легкой, как ребенок. Голова ее откинулась назад, и она казалась сейчас невыносимо хрупкой и беззащитной. Положив ее на соломенный тюфяк, он крепко зажмурил глаза. «Господи, молю, – только не она».
Ученик лекаря принес тазик и нож с тонким лезвием. Он взял руку Энни и полоснул ножом по внутренней стороне локтевого сгиба. Эван поморщился как от боли, увидев, как алая кровь потекла в таз. Кровь королей и королев, однако, ничем не отличается от крови простых смертных.
«Кто будет следующим? – подумал Эван. – Он сам? Дрейк?». Эта мысль не давала ему покоя. Все их планы свелись на нет на этом жалком острове, которым правила смерть. Люди его городка потеряют своего защитника. Королева Англии будет вынуждена склонить голову перед могуществом Испании.
Нет; он не допустит этого. Эван схватил влажную тряпку и прижал к ране на руке Энни.
Ученик лекаря со страхом посмотрел на него:
– Сэр! Я должен выпустить дурную кровь.
– Не надо, – резко сказал Эван. – Кимаруны говорили нам о каком-то лечебном настое из трав. Почему мы не пользуемся им?
– Но они же язычники! – воскликнул мальчик.
– Пусть парень делает свою работу, – вмешался Дрейк. – Кровопускание – это то немногое, что он умеет.
– Да уж, в этом он преуспел! – долго сдерживаемое раздражение Эвана вырвалось наружу. – Разве кровопускание спасло Джозефа?
Фрэнсис побледнел, у него, как от удара, перехватило дыхание. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и пошел через лагерь туда, где лежало теле, его брата.
Эван остался с Энни. Обмывая ее лицо и шею холодной водой, он в первый раз для себя отметил, что у нее очень нежная кожа. На висках и веках он увидел тонкие ниточки вен и ощутил огромный прилив нежности к ней. Она злила его своими колкостями, смешила острыми шутками, волновала взглядом широко распахнутых глаз. Почувствовав свою беспомощность, Эван выругался.
– Эван, давай я с ней посижу, – услышал он голос Дирка. Он даже не заметил, как тот подошел, и не знал, сколько времени уже просидел с Энни.
– Ладно, но никаких кровопусканий, никаких рвотных и слабительных.
Дирк молча кивнул и взял тряпицу из рук Эвана. Эван повернулся, чтобы уйти, и почти столкнулся с учеником лекаря.
– Сэр, – сказал тот, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Сэр, вы должны остановить его.
