Вот появился первый солдат — низко пригнувшись к земле, приближается к фермеру. Если бы у крестьянина была винтовка, он бы всадил в ту голову пулю прямо сейчас, будь у него пуля. Если бы он умел обращаться с винтовкой.
Рядом с пригнувшейся головой показалась вторая, потом третья. Они приближались быстро; сейчас они уже почти над окопом. Фермер напрягся для последнего броска, вознося молитву за души умерших жены и детей и за свою душу.
Справа полетел камень, ударив первого солдата в плечо. Удар был пустяковый, но солдат повернулся, чтобы выстрелить в бросавшего, и не посмотрел, куда ставит ногу. Оступившись, он с криком полетел прямо в окоп.
Все произошло настолько неожиданно, что фермер растерялся. Он присел на корточки и уставился на солдата. Тот, обескураженный, но невредимый, вытер с лица грязь и потянулся к винтовке.
Мима не медлил. Он поднял копье и изо всей силы вонзил солдату в ухо. Наконечник сломался, — это было убогое, самодельное оружие, — но враг издал хриплый стон и рухнул, обливаясь кровью.
Мима шагнул вперед и схватил винтовку. Опытным глазом он сразу увидел, что это оружие древнего образца, хотя и вполне исправное. Мима прицелился и выстрелил в другого подбегающего солдата, пробив ему сердце. Тот замертво свалился в окоп. Появился третий, и пуля Мимы попала ему в переносицу.
Мима поднялся, чтобы взглянуть на поле боя. Правительственные войска атаковали, однако крестьяне отбивались яростно, заставляя солдат передвигаться с осторожностью.
— Берите их винтовки! — крикнул Мима тем, кто был в окопе справа и слева, проталкивая свою мысль через мозг и рот хозяина тела. — Забирайте патроны! Быстро! Мы отобьемся! — И выстрелил в следующего солдата, подавая пример.
— Так ведь мы не умеем ими пользоваться! — сказал один крестьянин.
— Я знаю как! — отозвался Мима. — Подходите ко мне по одному, я покажу. Это совсем не трудно, и это лучше, чем умирать! У солдат может быть еда!
Еда! Эта мысль пронзила каждого крестьянина. Один из них подполз к Миме, который, взяв обойму, зарядил другую винтовку, показал парню курок и дал ему оружие.
— Придешь сюда, когда патроны кончатся, — сказал Мима; было слишком сложно объяснять, как винтовка перезаряжается.
Таким образом, вскоре они образовали грозный очаг сопротивления, все больше разраставшийся по мере того, как удавалось захватывать винтовки. Фермеры были прескверными стрелками, но сам факт ответного огня обескуражил солдат, и они начали беспорядочное отступление. Сегодня крестьяне одерживали победу!
Но тут внезапно все и случилось. Поле боя замерло. Никто не двигался. Даже пули застыли в воздухе.
Мима в замешательстве оглянулся. Он не останавливал сражения! Что же произошло?
Видимо, именно поэтому Марса и вызвали сюда: кто-то еще, кроме него, использовал сверхъестественные силы, чтобы остановить битву. Это, несомненно, была вражеская сторона, потому что Мима увидел улетающий вертолет. Он кружил над полем боя и находился, очевидно, слишком высоко, вне досягаемости неподвижности. Возможно, с вертолета сбросили специальную бомбу, замораживающую время.
Мима вышел из своего «носителя», поскольку ему требовалась способность передвигаться. Неподвижность не касалась Мимы, так как он был инкарнацией, но влияла на «носителя».
Дотронувшись до Меча, он проговорил:
— Х-х-х-ронос.
Заикание вернулось, ибо сейчас Мима пользовался собственным голосовым аппаратом.
Появился Хронос, плавно спустившись с небес, с поднятыми вверх сверкающими Песочными Часами. Он приземлился рядом с Мимой.
— У тебя возникла проблема. Марс?
— Танатос был очень недоволен, когда кто-то применил один из видов смерти без его ведома, — пропел Мима. — Теперь без моего ведома кто-то управляет временем, чтобы решить исход сражения. Ты знаешь об этом? Если да, то я должен спросить, почему ты решил вмешаться в мои дела?
— Я не стал бы вмешиваться, — проговорил Хронос довольно резко. — Я полагал, что неподвижность вызвал ты. На моей памяти подобных нарушений не было.
— Такое случилось впервые, — ответил Мима.
— Я помню твое будущее, — подсказал Хронос.
Ах да.
— Значит, до сих пор такого не происходило? Должно быть, простая случайность.
— Вряд ли. Сверхъестественные события не бывают случайными. Какой-то смертный открыл способ управлять временем. — Сейчас Хронос был по-настоящему зол.
— Можешь ли ты узнать, кто это сделал, и уничтожить открытие? — спросил Мима. — В таком случае у тебя не останется воспоминаний, потому что это никогда не повторится.
— Жуткая морока, — проворчал Хронос. — Я, конечно, разберусь с человеком, открывшим эффект стасиса, когда обнаружу его, но это иголка в стоге сена.
— А ты не можешь проследить путь создания временной бомбы?
— Придется, хотя мне нужна не сама бомба, а человек, который за ней стоит… а его-то, наверняка, прячут очень тщательно. Могут появиться заведомо ложные следы. Вряд ли противник ожидает, что поисками займется сам Хронос, но земные меры безопасности бывают достаточно действенны.
Послышался рев грузовиков, приближающихся к полю боя; стасис на них не распространялся. Машины остановились, и оттуда начали выпрыгивать нормально двигавшиеся солдаты. Они направились к линии обороны деревни.
— Точечная нейтрализация! — возмущенно воскликнул Хронос. — Еще одно нарушение!
Миме все стало ясно. Правительство, обнаружив место упорного сопротивления, с помощью временной бомбы вызвало состояние неподвижности, а затем направило специальное подразделение, чтобы ликвидировать врага. Прибывшие солдаты уже расхаживали среди защитников деревни, отбирая у них оружие и возвращая его правительственным войскам. Совершенно ясно, что, когда схватка возобновится, преимущество будет полностью на стороне атакующих.
— Просто возмутительно! — пропел Мима. — У крестьян вообще не останется никаких шансов!
— Это чепуха, — сказал Хронос. — Что действительно важно, — так это несанкционированное использование сверхъестественных прерогатив.
— Да забудь ты о прерогативах! — раздраженно ответил Мима. — Вот замечательный способ закончить сражение без кровопролития. Если бы он не был столь бесчестным, мне было бы вообще безразлично.
— А мне безразлична «честность» в таких отталкивающих вещах, как физическое насилие, — парировал Хронос. — Но когда смертные начинают вмешиваться в…
— По-моему, тебе было бы лучше употребить свою энергию на то, чтобы предоставить пищу голодающим, — пропел Мима, задетый пренебрежительным отзывом о своем ведомстве.
— Если бы не твои — и твоих приспешников — старания, то вряд ли вообще кто-нибудь голодал бы, — напомнил Хронос. — Погляди, вон стоит Голод, ему не терпится начать свою горькую жатву!
