— Почему ты так ненавидишь нас? Какая женщина разочаровала тебя настолько, что ты распространил это разочарование на весь женский пол до конца своих дней? В тебе столько горечи! Она съедает тебя изнутри, словно язва. Не будь дураком, не позволяй ей разрушить тебя. Это будет ужасная потеря. Что случилось, кто так обидел тебя?
— Не твое дело.
— Теперь мое, — твердо ответила я. — Ты сам решил остаться здесь, и тебе придется меня выслушать. Ты уже знаешь ту историю о Дженни, фермерской дочке. Может быть, так все и было на самом деле, а может и нет. Но на свете, наряду с дурными женщинами, существует множество славных и сильных, таких как эта девушка. Мы такие же люди, как и ты, мы все разные. Ты видишь мир сквозь пелену своей собственной боли и поэтому судишь несправедливо.
— Неправда. — Губы его сжались, глаза смотрели куда-то вдаль. Я начала жалеть, что говорила так прямо. — Когда-то женское коварство, женская власть над мужскими слабостями лишили меня дома и имени. А женский эгоизм вкупе с мужским безволием заставили меня выбрать именно этот путь в жизни и стать тем существом, которое ты сейчас так презираешь. Женщины по природе своей разрушительницы. Мужчины должны всегда быть настороже и не приближаться к ним слишком близко, чтобы избежать их сетей.
— Но я ведь женщина, — сказала я после некоторого молчания. — И я никого не… ловлю в сети, не соблазняю, не творю никаких злодеяний. Да, я прямо говорю то, что думаю, но ведь в этом нет ничего страшного. И я отказываюсь, чтобы меня причисляли к… как ты там говорил? К разрушительницам? И мама у меня точно такая же. Она хрупкая, но очень сильная. Она всю свою жизнь только отдает. А сестра у меня очень красивая, но совершенно не коварная.
— Ты плачешь.
— И вовсе нет! — Я сердито вытерла щеки. — Я только хочу сказать, что ты, наверное, встречал слишком мало женщин, раз продолжаешь цепляться за свое узколобое мнение.
— Возможно, для тебя я мог бы сделать исключение, — неохотно признал он. — Ты плохо поддаешься классификации.
— Думаешь, я больше похожа на мужчин?
— Ха! — Я не поняла, был ли его тон удивленным или насмешливым. — Ни на йоту. Но ты демонстрируешь некоторые неожиданные качества. Какая жалость, что ты не владеешь дубинкой и не стреляешь из лука. Возможно, мы бы приняли тебя в отряд.
Теперь уже я рассмеялась.
— Не думаю. Но, раз уж ты об этом заговорил, я могу. В смысле, владеть дубинкой и стрелять из лука.
Он изумленно уставился мне в лицо.
— А вот этому я ни за что не поверю.
— Давай покажу.
Ибудан хорошо меня выучил. Лук оказался длиннее и тяжелее, чем я привыкла, я не смогла полностью натянуть тетиву. Но это не страшно. Пока я прилаживала стрелу, Бран молча наблюдал за мной, насмешливо приподняв брови.
— И какую цель ты для меня наметишь?
— Думаю, ты можешь попробовать вон то большое дупло на стволе вяза.
— Да туда и ребенок попадет, — с досадой произнесла я. — Ты меня оскорбляешь. Какую цель ты бы наметил, будь я юношей, желающим присоединиться к твоей банде?
— Чтобы добраться до этого испытания, прежде ему потребовалось бы хорошо показать себя. Но раз уж ты настаиваешь, я бы предложил яблоню, что растет вон там, меж камней. Давай покажу.
Он взял у меня лук и полностью натянул тетиву, сощурившись против солнца. Все произошло очень быстро. Прозвенела тетива, и я увидела, как на землю падает маленькое зеленое яблочко, разрезанное стрелой пополам.
— Твоя очередь, — сухо произнес он.
В эту игру мы с Шоном играли без конца. Я изо всех сил натянула лук, прошептала заветное слово и отпустила тетиву.
— Удача новичка, — прокомментировал Бран, когда мое яблоко упало. — Совпадение. Второй раз у тебя ничего не выйдет.
— Вышло бы, — ответила я, — но мне совершенно все равно, веришь ты мне или нет. Ладно, нам пора работать. Если я объясню тебе, что мне нужно, ты сможешь поискать для меня травы? Мои запасы почти все закончились, а Эвану будет все больнее и больнее.
— Скажи, что тебе требуется.
Очень удачно, что этой ночью я спала так крепко, в ближайшие дни вряд ли удастся выспаться. Кузнецу становилось все хуже, черты лица у него заострились, кожа вокруг раны покраснела и пошла пятнами. Бран принес то, о чем я просила, мне удалось сварить настойку, и я по капле вливала ее в рот Эвану, пока он не успокоился.
— Где ты, Бидди? — пробормотал он, беспокойно мотая головой из стороны в сторону. — Бидди? Женщина! Я тебя не вижу…
— Тс-с-с-с, — прошептала я, отирая его пылающее лицо. — Я с тобой. Спи.
Но он еще долго не мог заснуть, а потом боль быстро разбудила его, несмотря на травы. Бран был снаружи, я не стала его звать. Зачем? Он ничего не смог бы сделать. Я села рядом с Эваном в круге тусклого света светильника и взяла его за руку. Я запретила ему разговаривать, но он не послушался.
— Ты все еще здесь? Я был уверен, что ты давно уехала.
— Как видишь, я все еще здесь. Ты от меня так просто не отделаешься.
— Я было решил, что это Бидди. Болван. Из нее можно сделать троих таких как ты… Моя Бидди… она большая девочка… и славная.
— Она ждет тебя, не сомневайся, — произнесла я.
— Думаешь, она меня захочет такого? Ей не будет противно, что я… ну, ты понимаешь?
Я слегка сжала его ладонь.
— Такого сильного, красивого парня, как ты? Да, конечно же, она тебя захочет. Они еще в очередь станут выстраиваться, поверь!
— Знаешь, я не люблю жаловаться, я знаю, ты делаешь все, что можешь… Но как же больно….
— Так, давай попытаемся проглотить еще немного вот этого.
— Помощь нужна? — Тихо вошел Бран с небольшой флягой в руках. — Мне это оставил Альбатрос. Эту настойку делают у него дома, она очень сильная. Он хранил ее для особых случаев.
— Сомневаюсь, что он сможет удержать ее. Разве что, несколько капель. Давай, подлей немного ему в чай. Ты прав, настало время для крайних мер. Ты не мог бы поднять его голову и плечи? Вот так, спасибо.
Фляжка была серебряная, оправленная в тис, с тонкой гравировкой в виде множества спиралей и пробкой в форме кошки из коричневого стекла.
— Не слишком много. Надо чтобы он смог удержать это все в желудке хоть некоторое время.
Понемногу, по глоточку, я вливала в Эвана сильнодействующее снадобье, а Бран сидел рядом и держал больного за плечи.
— Я тебе доверяю, Командир, — слабо произнес кузнец. — Подожди, пока я отключусь, а потом постарайся меня отравить. А лучше, оставь это ей.
— А как же! Зачем, думаешь, я здесь? Чтобы выполнять ее указания.
— Наступит день, Командир…
— Тихо, — вмешалась я. — Ты слишком много говоришь. Пей и молчи.
