Книга Неприкаянные души - Анна Велес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
– Именно Чацкий, – с теплотой в голосе продолжал между тем Феликс. – Очень важная и значимая для меня роль. Хотя критики считали, что Печорин был моим наиболее удачным образом.
Афиша, где Феликс изображался в образе Печорина, висела рядом.
– Я всегда мечтал участвовать именно в этих постановках, – рассеянно сообщил актер, вглядываясь в старые афиши.
– Как я понимаю, оба спектакля были поставлены во времена оттепели, – начала Ксюша подбираться к сути дела. – И оба отличались от классического варианта. Это же восстановленные постановки Модеста Елисеевича Маева?
– О! Да! – Феликс развернулся к журналистке и засиял улыбкой. – Как хорошо, что вы, такая молодая, знаете об этом великом человеке. Маев был выдающимся руководителем, великодушным и щедрым человеком, прекрасным постановщиком.
– Вы его помните? – спросила девушка.
– Да, немного помню. – Феликс опустил голову, уставился на свои руки, сложенные в замок на животе. – Он приезжал к нам. Мама тогда была еще жива, а мне было лет пять. Он казался мне таким большим. Помню, он так ласково улыбался. У него были очень добрые глаза. Он возился со мной, слушал, когда я читал ему по памяти стихи или какие-то монологи из спектаклей. Я рос в театре и хватал все, что слышал. А он так серьезно слушал. А потом исправлял меня. Интонации, ударения… И я чувствовал себя взрослым, настоящим актером.
– Как это трогательно, – Ксюшу завораживали такие воспоминания. – Модест Елисеевич тогда уже не был руководителем театра?
– К сожалению, уже нет, – Феликс скорбно вздохнул. – Но он бывал в театре инкогнито. Пока не началась война…
– Что с ним случилось? – сочувственно спросила Ксюша, она понимала – у истории будет печальный конец.
– Он попал в Ленинград, – на лице старого актера была написана самая настоящая скорбь. – Блокада. Не смог выжить… – Казалось, старику понадобилось некое усилие, чтобы сменить тему, но на столь же безрадостную. – А в сорок третьем погибла и моя мама. Она с труппой была на фронте. Театральные бригады. Развлекали раненых в госпиталях. Случился обстрел, бомба разорвалась прямо у ступеней сцены…
– И вы остались совсем один? – Ксюша искренне переживала за этого милого симпатичного человека, который пережил много, но остался таким сердечным и сильным.
– Я остался в театре, – теперь он улыбался, искренне и тепло. – Я ведь не учился нигде профессии. Я просто жил и рос в театре.
– Вам повезло. Могли бы попасть в детский дом. Но мне говорили, что все актеры театра тогда были как одна семья. Ведь ваша мама тоже была актрисой?
– Да, – важно подтвердил Феликс. – У нас актерская династия. Мой дед, бабушка, мама и отец, а также моя жена. Даже моя внучка учится в «Щепке». Вот только сын с невесткой врачи. За что им мое неизменное спасибо. В нашей семье у женщин хрупкое здоровье. Сын дважды спасал свою мать от смерти. У нее было слабое сердце. А моя мама…
– Она играла в этом же театре? – Ксюша постаралась увести его от печальной темы.
– Конечно, – казалось, старик даже удивился вопросу. – В основной труппе ей не давали значимых ролей. Мама говорила, что это как раз из-за ее здоровья. Она часто болела. Простужалась легко. Говорила, наследие прошлой жизни. У нее была трудная беременность. Тогда темные были времена. Она сильно нервничала из-за отставки Модеста Елисеевича. И мое рождение стоило ей голоса.
– Как это? – удивилась Ксюша и тут же спохватилась, что ее вопрос мог показаться не тактичным. – Извините.
– Мама была примой певучей сцены, – гордо провозгласил Феликс. – У нее был чудесный голос. Лирико-колоратурное сопрано. Но из-за стресса, как сейчас принято говорить, во время родов она сорвала голос… И позже он не восстановился во всей красе. Но какие она исполняла партии! Дядя Георг показывал мне ее фотографии в сценических костюмах…
– Простите, – Ксюша судорожно анализировала данные. – Дядя Георг? Лирико-колоратурное сопрано… Ваша мама – Аглая Орловская?
– Да. – Феликс застыл и смотрел на нее удивленно и вместе с тем растроганно. – Вы слышали ее имя? Вы о ней знаете?
– Так Модест Елисеевич Маев был вашим дедом! – поняла Ксюша. – А ваш отец… Вы сказали, он тоже актер. Он выступал вместе с вашей мамой?
– Мой отец… – лицо старика опять стало грустным. – К сожалению, он погиб до моего рождения. Но я всегда храню память о нем. Помните, с чего мы начали наш разговор? Чацкий и Печорин. Я горд, что исполнял эти роли в постановке моего деда. Печорина я посвятил моему дяде, который растил меня и обучал. А Чацкого я всегда играл в честь моего отца.
– Ганс Швайдер! – воскликнула потрясенная Ксюша. – Он был вашим отцом!
– Ксения! – Старик просто сиял. – Я потрясен вашими знаниями! Это так волнующе… Мой отец для меня легенда. Я так хотел видеть хотя бы его фотографии, но у дяди их не было. Как жаль, что я не мог рассказать ему, как я горжусь им…
Ксюша очень боялась заплакать. Ну почему все их дела приводят вот к таким эмоциональным и трогательным финалам!
Она еще поговорила с Феликсом, послушала его воспоминания, а потом мило распрощалась со стариком, пообещав еще навестить его. Ей надо было спешить…
Ксюша вылетела из здания театра и тут же чуть не врезалась в Полину. Друзья ждали ее на крыльце.
– Ты куда запропастилась? – поинтересовалась у нее подруга. – Тебе Митька кучу сообщений отправил. Стас звонил, а ты…
– Ребята, мозаика сложилась окончательно! – радостно затараторила Ксюша в ответ. – У меня отличные новости!
– А у нас репетиция через полтора часа, – проворчал Митька. – А ответов еще нет. Владимир боится за жену, говорит: еще одно такое выступление и она просто сляжет от нервного истощения.
– У нас есть ответы! – уверила Ксюша. – Феликс – это и есть ответ!
– Тот самый «сын театра»? – сообразил Стас. – Он помнит ту историю?
– Он не просто ее помнит! Его матерью была Аглая Маева. Она же Орловская! А отцом – Ганс Швайдер!
– Стоп! – Стас пытался осознать услышанное. – То есть тогда Ганс спасал не только своего названого отца и жену, но еще и сына? Вот за кого он так переживал!
– Своего не рожденного еще сына, – уточнила Ксюша. – Феликс родился в декабре тридцать шестого. Я уточнила.
– Значит, – продолжила Полина, – в тот день, когда Ганс совершил самоубийство, он пришел прощаться с женой. А Аглая знала это. И она была беременна! Представляю, что бы было, если бы он не смог отвести беду от своей семьи. Его жена рожала бы в тюрьме… О господи!
– Это стоило такой жертвы, – подумав, сказал Стас. – Ганс – настоящий герой.
– А помнишь, что ты говорил? – спросила Ксюша. – Что мы все тогда чувствовали? Он боялся за них и… больше всего хотел быть уверенным, что его жертва их спасет!
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Неприкаянные души - Анна Велес», после закрытия браузера.