Книга Злые обезьяны - Мэтт Рафф

– Когда Мил наконец отпустил меня, я вышла на улицу и стояла там, дыша всей грудью, пока не поверила, что действительно нахожусь на Вегас-Стрип, а не на огромной муравьиной ферме «Апартаментов Маджетта». В конечном итоге убедило совсем не качество воздуха, а огромное количество туристов: даже организация, полагаю, не могла себе позволить такую массовку.

Был поздний вечер. Насколько поздний, было труднее сказать, но это не имело значения: меня ждала работа. «Паноптикум» подтвердил, что Джон Дойл находился в своем номере в «Венецианце». Пришло время нанести ему визит. Я влилась в поток пешеходов, направлявшихся на север, мимо «Казино Рояль» в фальшивый Дворец Дожей.

Толпу туристов внутри отеля разбавляли клоуны – белолицые итальянские мимы и арлекины. Никто из них не встречался со мной взглядом, но я знала, что они наблюдают, когда двинулась в сторону торговой галереи на Гранд Канале, проходящий мим поймал меня за локоть, развернул и подтолкнул назад к эскалатору. Я спустилась на нижний уровень и нашла вестибюль отеля, где рыжий коридорный, чьи длинные волосы были зачесаны под клоуна Бозо, ждал, чтобы подсунуть мне карточку-ключ.

Только сев в лифт, я действительно позволила себе подумать о том, с кем собираюсь встретиться. Достала пистолет ЕП и дважды проверила, что переключатель находится на отметке «нарколепсия». «Не прикасайся ни к какому другому оружию», – напомнила я себе.

Лифт прибыл на верхний этаж. Я отыскала апартаменты Дойла и, открыв дверь картой-ключом, прошла через холл, который был больше иных номеров в отеле. Стены и потолок отделаны зеркалами, пол выложен полированным мрамором, так что куда бы я ни смотрела, повсюду видела бесконечных Джейн, сжимавших бесконечные пистолеты, из которых ни одна не решалась выстрелить.

Я проследовала до конца холла в огромную гостиную с еще большим количеством блестящих поверхностей: очередная зеркальная стена, окно от пола до потолка с видом на Стрип, ассорти из стеклянных и мраморных столешниц и шкафов. Но только взгляд мой притягивало тело на полу: кровь растеклась во все стороны и уже начала подсыхать и тускнеть.

Горло Джона Дойла оказалось перерезано, а все лицо, ладони и грудь покрывали рваные раны. Его ноги были подогнуты, будто тот стоял на коленях, прежде чем повалиться на спину. Мысль о том, что он умер, моля о пощаде, уж точно не разбила мне сердце, но то, что его допрашивали, явно было проблемой.

Я нашаривала коммуникатор в кармане, когда почувствовала какое-то движение в комнате. Посмотрела чуть выше и увидела то, что приняла за оптический обман, отражение в стеклянной стене: вот я над трупом Дойла, а наверху и чуть позади, на потолке, вторая Джейн. Я обернулась и задрала голову – так и есть, плохая Джейн стоит на потолке, а ее куртка и волосы свисают вниз, словно гравитация изменилась только для нее одной. «И снова здравствуйте», – сказала она и, пока я пыталась разобраться в ситуации, потянулась, схватила меня за голову обеими руками и резко крутанула.

Я очнулась в кресле, лицом к зеркальной стене, полностью парализованная. Тело Дойла лежало у моих ног, а пистолет ЕП – на столе справа, легко доступный, если бы только я сумела дотянуться. Плохая Джейн была позади меня, теперь она стояла на полу, как нормальный человек, только все равно ненормальный: пока я глядела на нее в зеркало, она продолжала мерцать – исчезать и снова появляться, как там, на стоянке.

«Как шея? – спросила она, затвердев на некоторое время, и прижала свою холодную ладонь к моей яремной вене. – Надеюсь, не перестаралась. Фил был бы в ярости, навреди я тебе».

Дотянуться я не могла, но могла говорить: «Что ты такое, черт возьми?»

«Не узнаешь своего злобного близнеца? Или ты об этом? – она подмигнула и пропала, ее голос раздался из ниоткуда. – Это наркотики, Джейн».

«Ты меня накачала?»

«Не тебя, гений. Себя. – Она вернулась, присела сзади, положив подбородок мне на плечо. – Теория измененного состояния, Джейн. Припоминаешь?»

И я вспомнила.

Теория измененного состояния была наследием из Беркли. Должно быть, та Джейн тоже туда ходила. Мир тесен.

– Что такое теория измененного состояния?

– Тупая наркоманская идея о взаимозависимости сознания и реальности. Был там сумасшедший парень, пережиток эпохи детей цветов, болтался все в кампусе. Он доставал отличную дурь и готов был ею делиться, но это как с Армией Спасения – прежде чем получить бесплатный суп, вы должны выслушать проповедь. Так что этот парень без конца прогонял свою теорию, что всякий раз, когда изменяешь свое восприятие реальности, реальность по-другому воспринимает тебя самого или что-то в таком роде…

– Если накуриться, меняются законы физики?

– В двух словах, да. И не нужно мне объяснять, что по этой безумной логике люди прыгают с крыши, думая, что они умеют летать. Но тот парень, он долго совершенствовал свои гипотезы, и если бы ты стала напирать на то, что гравитации все равно, как на нее смотрят, он сказал бы, что все дело в неполном соответствии. Сознание куда податливее истины, и поэтому надо очень сильно изменить восприятие, чтобы хоть слегка трансформировать реальность. Другими словами, обычной дури недостаточно, чтобы творить магию. Но он утверждал, что есть вещества, гораздо мощнее, он называл их Икс-препаратами. С помощью Икс-препаратов, говорил он, вы действительно сможете летать, изгибать время и пространство или даже возвращаться назад, чтобы распороть историю.

– То есть плохая Джейн…

– …рассказала мне, что у „Стаи“ есть доступ к Икс-препаратам. Что меня рассмешило бы, не будь она так увлечена демонстрацией своей силы.

– А вам не приходило в голову, что на самом деле именно вас накачали, а эта «демонстрация силы» всего лишь трюк?

– Конечно, приходило, но дело в том, что я не чувствовала себя под кайфом, я была трезва. Поверьте, знаю разницу.

– Уверен, что знаете. Но, по вашему собственному рассказу, в тот момент вы отходили от передозировки.

– Имитации передозировки. Я не…

– Имитации, но все-таки… И вы только что второй раз были без сознания.

– Но это не меняет дела, под кайфом была не я, а она.

Разумеется, я пыталась все отрицать: «Ты хрень несешь! Икс-препаратов не существует!»

Она засмеялась, пропала и снова появилась. «Ты действительно хочешь тратить время, притворяясь, что не веришь мне? – спросила она. – Или мы можем приступить к делу, пока Джэй Ди не начал вонять?»

«Какое дело? Чего Фил от меня хочет?»

«Дойдем и до этого. Но сначала зацени картину».

На стене позади меня висел портрет аристократа эпохи Ренессанса. Плохая Джейн наклонила мою голову, точно камеру, нацелив ее на отражение портрета в зеркале, и она приближала изображение, пока я не начала видеть отдельные мазки. Еще ближе, и я смогла разглядеть вокруг глаз мужчины едва заметные контуры линз.