Тупик.
Мне надо было ехать в нору Риббонса, но какое-то время я бесцельно мотался по городу, пытаясь проветрить мозги. Я жевал и пережевывал информацию, словно кусок жилистого мяса. Мозаика упорно не желала складываться в единую картину.
Я слишком глубоко погрузился в раздумья, а когда очнулся, то в зеркале заднего вида увидел белый «мерседес». Машина была с тонированными стеклами, но благодаря яркому солнечному свету я разглядел одинокий силуэт водителя. Голова едва торчала над приборной панелью, а руки лежали на руле в позиции «без пяти три». Лица не было видно, но, собственно, это мало что меняло. Я и так знал, что в машине человек Волка.
Как быстро! Я рассчитывал, что Волк выйдет на меня не раньше чем через пару часов. Впрочем, я был даже рад, что они снова сели мне на хвост. Раз они следят за мной, значит, я на правильном пути.
Я не стал отрываться от слежки и позволил ему тащиться за мной через весь город. Я поехал на юг. Он поехал на юг. Я свернул налево. Он свернул налево. Я как будто сознательно облегчал ему жизнь. Ехал медленно, заранее включал поворотники. Выбравшись на окраину, покатил вдоль побережья, свернув на узкое двухрядное шоссе, петлявшее по необитаемой болотистой низине, расчерченной протоками. Хотя на шоссе были и другие машины, белый «мерседес» предпочитал следовать именно за мной. Вскоре мы оказались в какой-то богом забытой глуши, и даже те редкие машины, что сопровождали нас в пути, куда-то исчезли. На дороге остались только он и я. Нас разделяло футов пятьдесят. Вокруг – ничего, кроме океана. Я не прибавил газу. Я вовсе не собирался отрываться от него. Нет.
Я хотел задать ему несколько вопросов.
Конечно, будь у меня оружие, ситуация значительно упростилась бы. Еще лучше, если бы все происходило не при свете дня, когда нас мог увидеть кто угодно. Дорога была пустынной, но на ней в любую минуту мог появиться случайный автомобиль. В этом и заключалась проблема. Мой план предусматривал выполнение ряда условий. И меньше всего мне хотелось, чтобы на меня настучал какой-нибудь добрый самаритянин, позвонивший по номеру 911 и вызвавший наряд полиции. Черт возьми, даже если мой план сработает, это не делает его менее рискованным. Мне не нужны лишние жертвы. По крайней мере, из числа тех, кто не сделал мне ничего плохого.
Я посмотрел на часы. Без четверти восемь утра. Бог ты мой! Мы уже почти час колесим неизвестно куда и неизвестно зачем.
Я убрал ногу с педали газа и позволил автомобилю катиться свободно.
Трюк, который я задумал, был чрезвычайно прост. На дороге мы были одни. Допустим, я останавливаюсь – скажем, забарахлил двигатель. Водителю белого «мерседеса» придется выбирать. То ли продолжать движение, оставляя меня позади и, значит, теряя из виду, то ли тормозить. В последнем случае стычка неизбежна. Я приготовился к разговору с водителем «мерседеса».
Мой автомобиль дрейфовал с минуту. Дорога была ровной и гладкой. Когда скорость снизилась до десяти миль в час, я включил аварийку и вырулил прямо на середину дороги. Ударил по тормозам и остановился. Двигатель заглох.
Я следил за «мерседесом». Он будто споткнулся, увидев меня посреди дороги. Вот он, момент истины! Водителю предстояло принять решение: то ли ускориться, то ли затормозить. Расстояние между нами быстро сокращалось, и «мерседес» уже занимал почти все зеркало заднего вида. Он определенно не собирался останавливаться. Взял правее, чтобы объехать меня, и прибавил газу. Поравнявшись со мной, он нажал на клаксон, словно говоря: да пошел ты!
И тут я ударил по газам.
Под капотом у «Бентли-Континенталь» пятьсот шестьдесят лошадей, двигатель с двойным турбонаддувом, развивающий скорость до двухсот миль в час. Что и говорить – стоило мне утопить педаль акселератора, и машина рванула так, будто шла на таран. Водитель «мерседеса» запаниковал. Он резко вывернул руль влево, чтобы избежать удара, но вместо этого влетел в ограждение со стороны берега. Автомобиль на мгновение завис двумя колесами над обрывом, но металлические перила не выдержали: он нырнул носом вниз и покатился прямо в воду.
Я остановился у обочины и вышел из машины.
37
Куала-Лумпур
Первые несколько дней после убийства Харрисона мы провели в напряжении. Убийство копа – это, пожалуй, худшее, что может случиться во время подготовки операции. Правоохранители ловят убийцу своего с особым рвением, не жалея сил и средств. Раскрываемость убийств в сравнении с другими преступлениями в принципе выше, что уж говорить, если убит коп… Такие дела всегда доводят до конца. Без вариантов. И это известно каждому уголовнику, даже с куриными мозгами.
Конечно, мы не знали наверняка, что Харрисон действительно коп. Белый, европейской внешности, вряд ли он служил в малайской полиции. Зато вполне мог оказаться платным информатором или агентом Интерпола или даже ФБР. Если так, то нас ждали очень крупные неприятности. Едва труп с подобного рода удостоверением коснется земли, надо бежать как можно дальше и прятаться как можно лучше.
Так мы и поступили.
Мы разбежались.
После инцидента не прошло и четырех часов, а члены нашей команды уже обрубили всякую связь с миром. Каждый из нас оставил один-единственный включенный мобильник – на случай, если позвонит Маркус, – но звонить друг другу мы не имели права. Для подобных ситуаций у нас существовал особый порядок, одобренный единогласно. Мы решили затаиться на шесть дней. Если Маркус даст сигнал возобновить подготовку ограбления, мы возьмемся за дело. Если он с нами не свяжется, мы по-тихому уберемся из страны. Но не раньше, чем через шесть дней. А пока задача у нас была одна: не высовываться. Из норы разрешалось выползать только для того, чтобы купить воды и продуктов. Ни телефонных звонков, ни интернета, ни шопинга, ни разговоров. Ни с кем не общаться, никому не писать, не оставлять никаких следов своего существования. Если забыл взять с собой бритву, значит, будешь ходить небритым. Мы в последний раз собрались в отеле «Мандарин Ориентал» сразу после убийства Харрисона. Шел сильный дождь, и было темно, как вечером. Элтон Хилл сидел на диване в углу и набивал рюкзак пачками пятидесятидолларовых банкнот. Остальные сгрудились вокруг стола для видеоконференций и обсуждали, что нам делать. Пока я описывал, что произошло в Хайлендзе, многие сочувственно кивали. Все сошлись во мнении, что я поступил правильно, пусть и несколько опрометчиво. Мы разработали новый план действий. Через шесть дней либо возвращаемся к работе, либо разлетаемся по разным странам, чтобы больше никогда не встречаться.
По окончании совещания мне хватило полминуты, чтобы сложить свои вещи и убраться из отеля. Пистолет лежал у меня под подушкой, рюкзак стоял возле двери. Я закинул его на плечо и вышел из номера. В лифте мы спускались вместе с Анджелой, снова глядя, как сменяют друг друга цифры на световой панели. Я нервничал, потому что нам не удалось связаться с Маркусом. У меня из головы не шла эта история с банкой мускатного ореха. Анджела коснулась моей руки. Мы посмотрели друг другу в глаза. Еще несколько мгновений, пока не откроются двери лифта, мы могли оставаться самими собой. Она улыбнулась и сказала:
