Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в том, что в жизни никакой уверенности нет.
Школа смерти
За неделю до начала занятий в колледже похоронного дела в Сайпресс меня всю искололи прививками от столбняка и туберкулеза: без этого не обойтись, если вам предстоит контактировать с трупами. Я плохо себя чувствовала, но врача это нисколько не впечатлило. «Ну, лимфоузлы у вас не увеличены», – сказал он. «Спасибо за ваше мнение, доктор, – подумала я. – Не вам же предстоит фотографироваться на студенческий билет с лицом болотного монстра».
Прививки и анализы на наличие у меня заболеваний вывели меня из колеи. В «Вествинде», казалось, никого не волновал тот факт, что я могу заразить труп сифилисом или наоборот. Майк лишь однажды попросил меня надеть дополнительную защиту, помимо резиновых перчаток: в тот день он боялся, что я могу испортить свое красивое платье. Честно говоря, он редко был таким внимательным.
В первый день занятий я рано вышла из своей квартиры в Коритауне и поехала на автомобиле в округ Ориндж, на что потратила 45 минут, потому как не учла, что мне придется простоять в пробке на въезде на парковку колледжа, поэтому опоздала на пять минут. Я ворвалась в кабинет как раз в тот момент, когда руководитель программы рассказывал о том, что любое опоздание будет рассматриваться как прогул.
– Где именно вы должны сейчас находиться? – спросил он меня, когда я вошла.
– Ну, я практически уверена, что должна быть здесь, – ответила я, пробираясь к задним партам.
За несколько недель до этого в колледже проходила профориентация, которую я пропустила, предаваясь отчаянью в лесу. В тот день я впервые увидела людей, с которыми мне предстояло провести следующие полтора года. Оглядевшись, я удивилась, поняв, что большинство моих сокурсников – женщины, многие из которых были афроамериканками. Они были далеки от армии жутких европеоидных мужчин в костюмах, которых я ассоциировала с американской похоронной индустрией.
В конце первого учебного дня нас привели в большую аудиторию, где нам нужно было представиться толпе старших студентов и объяснить, почему мы пришли в прославленные бетонные стены школы смерти. Я надеялась, что такая разминка поможет мне распознать таких же, как я, революционеров в области похоронного дела. Конечно, они не станут давать примитивные ответы вроде: «Я просто очень хочу помогать людям».
Мне не повезло. Даже студенты с безумными глазами, с первого взгляда на которых можно догадаться об их любви к пребыванию рядом с мертвыми, говорили о своем желании помогать людям. Наконец пришла моя очередь. Я представила, как кричу: «Новый рассвет уже близок! Присоединяйтесь ко мне, глупцы, пока вы еще можете!» Вместо этого я упомянула о своей работе в крематории и что-то сказала о «светлом будущем похоронной индустрии». На этом все закончилось. Все схватили свои сумки с принтами сцен из «Кошмара перед Рождеством»[81] и разошлись в задумчивом настроении.
У меня было примерно 50 сокурсников. Я быстро подружилась с Паолой, американкой, чьи предки жили в США со времен Колумба. Женщиной, с которой мне так и не довелось наладить контакт, была Мишель Мак-Ги по прозвищу Бомба. Позднее ее фотографии заполонили все медиа из-за того, что она разрушила брак американской любимицы Сандры Буллок и ее татуированного возлюбленного Джесси Джеймса. Идеальный для таблоидов скандал на почве супружеской измены. Она вылетела на второй неделе учебы. Возможно, это было связано с ее внешностью: все тело и лицо Мишель были покрыты татуировками, и вряд ли семье, пришедшей в похоронное бюро, хотелось бы, чтобы такая женщина ухаживала за их покойной матерью. Мишель ушла первой, но уже очень скоро за ней последовали многие.
В колледже похоронного дела в Сайпресс мне сразу же бросилось в глаза вера преподавателей в то, что они делают.
Профессор Диас, невысокая блондинка, была наиболее агрессивно-жизнерадостным человеком из всех, кого я встречала. Ее энтузиазм по поводу бальзамирования, гробов и всех остальных атрибутов современной похоронной индустрии граничил с угрозами. В своих лекциях она описывала бальзамирование как древнее искусство и произносила слова вроде: «Обязаны ли мы бальзамировать тела? Нет, но мы это делаем. Это часть того, кем мы являемся».
На одном из занятий профессор Диас показала нам продолжительное слайд-шоу, состоящее из фотографий разнообразных гробов. Она рассказала нам, что сама задумывается о покупке гроба за $25 000 с зеленой обивкой, точно такой же, как тот, в котором был похоронен певец Джеймс Браун. Когда она скончается, этот гроб с ее телом должны поставить в заранее построенный наземный склеп. Такие гробы кардинально отличались от тех, что я видела в «Вествинде»: в последних были креповые подушки и бугристые матрасы, наполненные нарезанной бумагой для принтера, такой же, какую я подкладывала в лоток своей кошки.
В конце слайд-шоу профессор Диас показала нам фотографию самой грязной и покрытой копотью кремационной печи из всех, что я когда-либо видела. Паола нагнулась ко мне и прошептала:
