Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
— Оливия, я не знаю, как это объяснить.
— Лжешь.
Я помолчала. И что мне делать, мессер Софус? Выдать Оливии нашу с вами тайну?
— Хорошо. Оливия, я примерно знаю, что произошло, но пока не могу тебе объяснить.
— У тебя появились от меня тайны, сволочь ты этакая! — Оливия смотрела на меня с настоящей обидой.
— Эта тайна не только моя.
— Ты ведьма? Ты состоишь в ведьмовском сообществе?
— Нет, Оливия, все гораздо сложнее. Пожалуйста, дай мне немного времени. Я должна узнать, имею ли я право посвятить тебя во… все это.
— Я так недостойна? Вот теперь я ощущаю себя действительно полным ничтожеством, раз даже единственная подруга что-то от меня скрывает.
Может, кто-то неразговорчивый и выдержал бы такую пытку и промолчал. А я — увольте, тем более что Оливия в пылу своего бешенства назвала меня единственной подругой.
— Хорошо, я все расскажу, честно, без утайки, — сказала я. — Но сначала я вылезу из-под всех этих одеял, иначе у меня испекутся мозги. Я погашу камин и открою окно — дышать нечем.
Оливия молча следила за моими действиями, но обида с ее лица не сходила. И это было ужасно. Никогда бы не подумала, что эта лысая мерзавка будет вызывать у меня такие муки совести. Я вообще не подозревала, что у меня есть совесть.
Я села на кушетку у окна, с наслаждением вдыхая прохладный, как мятный леденец, осенний воздух. Собралась с мыслями и:
— Все началось еще тогда, когда в пансионе Святого Сердца меня заперли в карцер… Там я впервые встретила мессера Софуса…
Оливия слушала мой рассказ поначалу недоверчиво. Потом обида с ее лица исчезла, глаза загорелись, и вся она стала похожа на охотничью собаку, только что взявшую след. Идею многовариантности вселенных, парадокс времени, существование иных цивилизаций она поняла и осознала так же легко, как и утверждение, что вода — мокрая. Кстати, неудачное сравнение — вода имеет три агрегатных состояния, ой, ладно, а то и я запутаюсь.
Я выложила ей все. Вплоть до слов о том, что, возможно, нашу Планету кто-то собирается купить.
— Надо найти эту девицу в розовом, — загорелась Оливия. — И прижать к стенке — пусть сознается, на кого работает. Черная дыра — это все нелепые отмазки. Наверняка в самой глубине этой дыры сидит какой-нибудь мерзкий вселенский мультимиллионер и потирает грязные ручонки. Дрын ему в зад, а не Планету!
— Согласна, — сказала я. — Ставлю сто против ста, что она появится в поместье во время визита теодитора. Суета, суматоха, никто никого не узнает… Она найдет Себастьяно и заберет у него свою туфельку.
— И сделает Себастьяно своим рабом!
— А вот дрын ей, а не Себастьяно! Принципиально! Не позволю, чтоб простого парня с нашей Планеты окрутила какая-то межгалактическая фря!
Часы на каминной полке возвестили, что пришла полночь, а значит, наступил день приезда Его Высокоблагочестия.
— Экселенса, тебе надо поспать, завтра, то есть уже сегодня — нелегкий день. Давай пока отложим в сторону всякие космические проблемы и вернем свои мозги в замок Монтессори. Кстати, ведь завтра и его светлость приезжает. Так что, экселенса, давай я провожу тебя до твоих покоев, ты пообещаешь мне, что ляжешь спать, а не примешься немедленно искать вторженку по всему замку.
— Пф! Проводит она меня! Сама докостыляю!
— И точно ляжешь спать?
— Чтоб мне выйти замуж за Юлиана Северянина!
— Верю слову благородной герцогини.
Она встала, подхватила свои костыли и заковыляла к двери. На пороге она обернулась:
— Спасибо, Люци.
— За что?
— А ты догадайся.
Дверь за ней захлопнулась. Я догадалась, и от этого даже немножко захотелось поплакать. Но я решила не тратить время на слезы, а отоспаться. Мне снилось, что наши с Оливией атомы объединились и стали основой какой-то очень, очень далекой галактики…
Проснулась я ни свет ни заря. Нет, я с удовольствием повалялась бы в постели еще пару-тройку часов, но в дверь моей комнаты упрямо стучали.
— Иду, — простонала я.
В комнату ворвалась служанка и принялась трещать, так что ушам становилось больно:
— Вставайте, сударыня! Великий день настал, все уже готовятся, все собираются, одна вы дрыхнете, как суслик в шпинате! Умывайтесь, одевайтесь — вот для вас парадное платье, и чулки, и туфли, и геннин с вуалью, и немедленно ступайте готовить ее светлость к визиту высокого гостя!
— Она уже наверняка сама приготовилась. Она у нас герцогиня быстрого приготовления.
— К ней стучались, но она кричит, что только своей компаньонке она позволит одеть ее, как подобает.
— Все, все, уже иду. Геннин я после приколю.
— Я пока приберусь в вашей комнате. Вдруг высокий гость захочет осмотреть все комнаты в замке!
Наивная…
Оливия впустила меня в свои покои, находясь в самом лучезарном настроении.
— Ты сияешь, как новая монета номиналом в двести флоринов, — сказала я ей.
— А че б мне не сиять-то? — язвительно ухмыльнулась она. — Приезжает возлюбленный папаша, везет с собой всякую почтенную публику — праздник к нам приходит! И ради этого я впервые за много лет надену самое настоящее платье и даже геннин.
— Вы будете украшением торжества, экселенса.
— Да, и тебе тоже придется, не надейся увильнуть. Главное — обращай внимание на публику в розовом. И за Себастьяно следи. Он со своей туфлей неразлучен, мало ли что она ему прикажет вытворить…
Облачать в торжественный наряд Оливию было крайне сложно, тем более что обе мы понимали, насколько глупо выглядит эта показная торжественность. Уж в чем в чем, а в ненависти ко всяким регламентам, правилам и распорядкам мы были с нею едины как никогда.
В платье с кринолином и пышными рукавами, затянутая в корсет, чулки и туфли, Оливия выглядела чудовищно. Собственно, я была не лучше. Торжественные платья были неимоверно неудобными, тяжелыми и колючими из-за обилия парчи, бисера и подвесок из драгоценных камней. При каждом шаге они гремели, как жестяные ведра, в них невозможно было сидеть и уж тем более — справить нужду. Когда даме в торжественном кринолине приспичивало так, что беда, ее эвакуировали с мест торжества в особую комнату, где юркая служанка подныривала под подол с горшком. Полагаю, фасон этих платьев был разработан в аду. Как и фасон головного убора, кстати. Я уже объясняла ранее, что такое геннин. К волосам он крепился при помощи полусотни заколок и зажимов. К нашим лысым головам его можно было или приклеить, или прибить гвоздями, чтоб уж навсегда. Однако на то мы и Оливия Монтессори, и Люция Веронезе, чтоб не склоняться под ударами судьбы. Щипцами для бровей я провертела в каждом из геннинов по паре дырок и привязала к ним широкие ленты. Нахлобучив проклятые конуса на голову, мы завязали ленты под подбородком, и геннины держались как влитые. Главное — за дверные косяки ими не задевать.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
