Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
— Нет. Не позвала бы. Зачем? Пусть идет. Ты только не воспринимай все слишком болезненно, Маш… Я понимаю, какая это для тебя травма, я сама была когда-то на твоем месте. Я тогда, помню, в депрессию долгую впала. Поэтому я тебя прошу: отнесись по возможности спокойно. Как получится. А, Маш?
— Да ладно… Чего ты меня уламываешь как маленькую? Неприятно, конечно, но не смертельно же. А что за тетка, которая его увела? Ты ее знаешь?
— Да. Знаю. Это не тетка, это молодая девчонка. Довольно симпатичная. И беременная.
— От отца?!
— Ну да…
— Ух ты-ы-ы-ы… Вот это папочка, вот это выдал номерок. Значит, у меня скоро братец появится? Или сестричка? Ух ты-ы-ы-ы…
— Машк, ты чего? Ты… и впрямь рада, что ли? — удивленно уставилась на нее Марина. — Или прикалываешься так?
— Да ничего я не прикалываюсь! С чего бы мне такой грех на душу брать? Не каждый же день у людей сестры-братья рождаются! Нет, мне, конечно, папу жалко, и без обид я не обойдусь, и наверняка в подушку поплачу… Ой, да все так делают, мам! Все обижаются, все плачут, а потом ничего, отходят, и встречаются, и дружат… В конце концов, мне же не пять лет, чтобы меня папочка по воскресеньям за ручку в зоопарк водил! Я, пожалуй, даже и гнобить его дочерними страданиями не буду. Раз такое дело.
— Ой, что-то я не верю тебе, дочь… — тяжело вздохнула Марина, покачав головой. — Храбришься, да? Вот я, помню, когда отец от нас уходил…
— Мам… Перестань, а? Ну что ты мне свои детские страдания все время в пример суешь? В ваши времена были одни комплексы, в наши — уже другие! Да сейчас каждый первый ребенок родительский развод рано или поздно переживает! Ну что ты ревешь, мам?
— Я не реву… Мне просто… Я хотела тебе сказать…
— Нет, ревешь! Я же вижу, какое у тебя лицо! Для тебя отцовский уход — горе, да? Коварное предательство? Досадуешь, что не удержала, костьми не легла?
— Не говори так со мной, Машка! Никакое для меня это не горе давно уже. Пусть идет. Я его отпустила. Не в этом дело.
— А в чем?
— Да ни в чем…
— Мам, ты чего? А ну раскалывайся! Я же вижу, что у тебя слезы изнутри уже горой вспухли. Что случилось, мам?
Марина ничего ей не смогла ответить, только рукой махнула. Со страшной силой потянуло к окну, и она встала, оторвавшись от теплого Машкиного бока, и рванула к нему так, будто хотела выброситься на голый асфальт незамедлительно. Покончить жизнь самоубийством. Хотя не получилось бы, наверное, третий этаж все-таки. Да еще и низкий.
Илья сидел на скамейке. В прежней своей, почти роденовской позе мыслителя — слегка согнувшись и уперев локоть в колено. Марина всхлипнула отчаянно и протяжно, заревела в голос, не удержавшись.
— Мамочка, да ты чего? — заполошно кинулась к ней с объятиями Машка. — Что случилось, мамочка? На кого ты там смотришь? На парня этого? Он кто, мам? Почему ты так плачешь?
— Он… Он… Ой, я люблю его, Машка… Я дура, я старая, мне нельзя, но я люблю его…
— Во дела… — моргнула дочь удивленно. — Почему ты дура-то, мам? Это ж здорово, что ты кого-то любишь! А он кто, мам?
— Он… Он никто, Маш. Глупости все это. — Марина с силой вдохнула в себя огромную порцию воздуха, делая попытку успокоиться. — Он младше меня на десять лет…
— Ну и что? Не поняла…
— Да что тут понимать, дочь? Говорю же, он мальчишка совсем!
— Мам, а он тебя тоже любит, да?
— Любит. Видишь, сидит! Он из-за меня в Австралию не уехал…
— Ну? В чем тут трагедия-то, я не врубаюсь никак? Ты его любишь, он тебя любит. Чего еще надо? Дождаться, когда кто-нибудь плюнет-поцелует, что ли? К сердцу прижмет, к черту пошлет? Иди к нему, мам! Он же ждет!
— Маш… Я же объясняю тебе! Ему двадцать семь лет всего! Он скорее тебе в женихи годится!
— Еще чего! На фиг он мне в женихи сдался, мам? Ты вообще-то учти на будущее: я со своими женихами сама разбираться буду. Или ты опять в свои комплексы головой ударилась? Чтоб все у тебя по правилам было? Женщина должна быть младше мужчины, женщина должна быть хорошей хозяйкой, терпеливой невесткой, потом дисциплинированной служащей — это уж обязательно! — плюс еще прекрасной кухаркой, домашней горничной. Что за ерунда, мам?
— Ну, знаешь ли… Не нами эти общечеловеческие правила придуманы.
— А кем они придуманы?
— Маш, чего ты хочешь от меня? Видишь, я и без того кое-как держусь, а ты меня мучаешь.
— Да не мучаю я тебя мамочка. Я хочу, чтоб ты счастлива была. Просто тупо счастлива, понимаешь?
— В смысле — тупо?
— Ну, не тупо… Просто счастлива…
— И что ты мне предлагаешь? Сюда этого парня привести? Семью с ним строить?
— Ой, боже, какие мы пафосные! Нам на любовь наплевать, она нам мешает правильную семью строить! Достойную ячейку общества! — насмешливо проговорила Машка, всплеснув руками.
— Да что ты в этом вообще понимаешь? Мала еще, чтобы рассуждать на эту тему. И дай бог тебе когда-нибудь правильную семью построить. И дай бог удержать. А если все время чувствам поддаваться…
— Во-во! Удержать! Это ты сейчас хорошо сказала, просто классика мещанства: «Удержать!» — в запальчивости проговорила Машка, повернув к матери сердитое лицо.
Марина вдруг поймала себя на мысли, что оно совсем уже и не детское, это лицо. Ровное, гладкое, с приятным румянцем на смуглых щеках, но далеко не девчачье. Лицо молодой женщины — насмешливой умницы, в меру циничной и без ложной скромности рассудительной. От этого открытия Марина немного оробела даже, потеряла нить разговора. Стояла, чуть приоткрыв рот, слушала, что ей говорит в одну секунду повзрослевшая дочь.
— …А ты задумывалась, зачем вообще эту семью держать, мамочка? Если она распадается? Жилы на шее рвать, но держать? Как атланты, которые держат небо на плечах? Так в ваших песенках пелось, да? А чего его держать, это небо, если в нем даже солнца нет?
— Но так все живут, Маш… Все держат…
— А вот я, например, не буду. Никогда не буду. Если из отношений любовь уйдет, я ни минуты в такой семье не останусь.
— Не зарекайся, дочь…
— Да я не зарекаюсь. Знаешь, в арифметике правило такое есть: от перемены мест слагаемых сумма не меняется… Вот эта сумма — она и есть, по сути, любовь! Неважно, куда ушло и где затерялось второе слагаемое, — бог с ним! Главное, чтоб такое же на его место пришло, чтобы сумма-любовь никуда не делась. А тебе судьба, можно сказать, другое слагаемое сама в руки подкинула… Да ты от счастья прыгать должна, мамочка, а не в болоте правильности барахтаться. Подумаешь, младше ее мужик на десять лет! Старая перечница какая выискалась! Матрона греческая!
— Машк, а Машк… — вдруг во всю ширь улыбнувшись, тронула Марина дочь за плечо. — Ты когда так повзрослеть успела? Смотрю на тебя и диву даюсь… А я боялась, что… Что ты меня никогда не поймешь, что я в опасности тебя ввергну, если с Ильей…
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
