Книга Варлок - Александр Шапочкин

Подавив рвущийся зевок, я повернулся и покосился на «зайку», сидящую рядом с моим плечом, на бортике, опоясывающем нижний уровень зала. Кресел нам, естественно, не хватило, впрочем, топтать ноги предстояло не в одиночку – в проходах и за задними рядами уже понабилось немало народу. Тут же нарисовалась небольшая проблемка – из-за своего роста девушка просто не видела того, что происходит на сцене, а вперёд было не пробраться.

Решение я нашёл, основываясь на древнерусских деревенско-церемониальных традициях: «Наглость – второе счастье!» и «Высоко сижу – далеко гляжу!», в виде расположенной у стены на высоте полутора метров приполочки, образованной крышкой длинного красиво оформленного деревом короба, закрывающего стойки вентиляционных вытяжек. Убедившись, что поверхность там чистая, я слегка шокировал Нину неожиданным предложением. Она, пару секунд подумав, милостиво согласилась, чтобы я её туда подсадил.

Удивлённые и немного неодобрительно косившиеся на наши манипуляции молодые аристократы быстро оценили всю гениальность народной мудрости. Особенно оно понравилось женской части благородного собрания, и уже через пять минут короб напоминал жёрдочку, на которой весело щебетали раскрасневшиеся от собственной смелости птички голубых кровей.

– …и я хочу представить вам председателя Президиума Высшего Совета Ильинского Полиса – Яну Павловну Малышеву! – проникновенно закончил свою речь проректор по воспитательной части, низенькая кругленькая женщина лет пятидесяти, уступая место за кафедрой красавице с копной длинных, слегка вьющихся волос «чайного» цвета.

Это было уже третье выступление. Для начала с нами коротенько пообщался ректор, затем представили учителей, и всех первокурсников быстренько посвятили в студенты. Потом началась тягомотина, связанная с внутриполитическими пертурбациями «Большой Игры» в нашем колледже. Вначале должна была держать слово госпожа председатель, а затем лидеры всех пяти политических фракций, традиционно существующих в Ильинском Полисе с момента его основания. После чего были запланирована ещё какая-то говорильня, связанная уже с внешними сношениями, а всё мероприятие должно было занять у нас три с половиной часа и закончиться представлением послов дружественных студгосударств.

– Скучаешь? – спросила у меня «заяц», чуть-чуть наклонившись, так чтобы нашего диалога не слышали окружающие.

В непринуждённом разговоре мы как-то незаметно перешли на «ты», а когда поняли это, оба сделали вид, что так и нужно. Нину привезли в кампус прямо перед началом церемонии, поставили в конец очереди и оставили одну, чем собственно и было вызвано её слегка заторможенное состояние при нашей первой встречи. Правда, в отличие от меня, девушка сознательно готовилась к поступлению в колледж и заранее получила карточку, и даже знала, что её поселят в каком-то отдельном доме в самом центре города.

Я, признаться, такому изрядно удивился, так как это полностью расходилось с постулируемым принципом «равных начальных условий». Но оказалось, что всё в рамках закона. Срабатывало некое правило «Наследования», по которому отучившийся полный год мог передать одну десятую имеющихся у него материальных благ родственнику-первокурснику. Видимо, это послабление было введено потому, что трудно ожидать от близких людей неукоснительного соблюдения условий «Игры», как и того, что они будут игнорировать нужды друг друга.

В общем, всё было, как всегда, и при красивой обёртке балом продолжали править кумовство и связи, которым аккуратно придали лоск и официальный статус. Почти как в реальности, только «понарошку». У Нины в этом колледже на пятом курсе учился то ли родной брат, то ли двоюродный, который сумел нехило так развернуться и владел собственным поместьем и изрядной суммой в эрзац-рублях. Самого его в этом году отправили послом в японский Оммёджи-додзё, расположенный возле горы Фудзи, вот он и отвалил своей сестрёнке кучу бабла, а затем «сдал» ей это здание. Причём до этого хитрец из своих кровных оплатил различным компаниям на два семестра вперёд элитное обслуживание всех помещений дома и прилегающего к нему сада. Это было хоть и нечестно, зато по закону.

– Есть немного, – признался я, отрываясь от мыслей о несправедливости мира.

– Я тоже, – Нина грустно вздохнула и пожаловалась: – С детства не люблю я всю эту официальщину. Уж лучше бы мы остались во дворе…

– Думаешь? – я посмотрел в её печальные глаза и улыбнулся.

– Ага-а… – протянула она, с грустью глядя на сцену, где продолжала толкать речь симпатичная председатель.

– Может, сбежим? – предложил я, потому как мне как-то совсем не улыбалось потратить кучу времени на выслушивание программных заявлений студиозусов-политиков, желающих на наших шеях въехать на председательский престол.

В конце концов, то, что сейчас они собирались заливать нам в уши, являлось всего лишь ознакомительными тезисами, которые, по сути, были рекламой партий местной игрушечной Думы и ничего не говорили о реальных программах, продвигаемых этими объединениями учащихся. Да и не собирался я лезть в эту степь.

– …когда для вас начнётся «Большая Игра», все вы станете полноправными гражданами… – говорила тем временем госпожа председатель, и я с удивлением заметил, что она не читает текст по бумажке и не пользуется голосуфлёром.

– Давай! – в голосе «зайки» послышались озорные нотки. – Как Яна закончит, так и сбежим! А-то очень невежливо с моей стороны получится!

– Знаешь её?

– Да, – кивнула «зайка». – Почти с пелёнок. Она, кстати, молодец. Беспартийная самовыдвиженка, сделала себя в «Большой Игре» сама. Не в одиночку, естественно, но всё равно она очень ловко сыграла на разногласиях основных политических фракций и желаниях оппозиционного им меньшинства. А в результате перехитрила всех других лидеров, уведя за собой значительную часть электората, и была избрана председателем Президиума, на голову обогнав ближайших конкурентов.

– Даже так, – я ещё раз внимательно посмотрел на выступавшую девушку. – А ты разбираешься в политике? Местной, я имею в виду.

– Угу, – ответила она. – Да и учиться я буду в дипломатическо-политическом корпусе. А ты?

– А меня запихнули на юриста.

– Запихнули?

– Ну да. Моего желания здесь не спрашивали.

– Понятно! Суровый папенька?

– Ага… типа того, – я не спешил рассказывать о своём прошлом, да и она поступала так же.

Госпожа Малышева закончила выступление и слегка поклонилась. Зал взорвался аплодисментами, к кафедре поспешила пухленькая проректор, а я, аккуратно поставив «зайку» на землю, потянул её за руку к выходу из зала. Это был не жест фамильярности, а необходимость, потому как народу понабилось, словно сельдей в бочке, а пропускать нас никто не спешил. Мне приходилось изображать из себя ледокол, так что, если бы я не держал Нину за руку, она, скорее всего, осталась бы где-нибудь посреди студенческой массы. А так мы быстро выбрались на оперативный простор.