Виктор уловил ее мысли, притянул к себе, обнял за плечи, поцеловал в тугую, без единой морщинки щеку, шепнул:
— Ты на двадцать лет моложе.
Врагиня начала энергично, восторженно захлебываясь от работ молодых драматургов и режиссеров, еще никому не известных, хвалить которых стало модно, несмотря на то что их работы почти ничего общего с настоящим театральным искусством не имели. Скорее их можно было рассматривать как эксперименты, свойственные инфантильному бунтарству, или попытку соединить эстрадные номера с чтением прозаического, но никак не драматургического текста, разбитого на голоса.
Потом, надев на себя маску утомленного нарзаном человека, она перешла к премьерам прошедшего месяца и подробно остановилась на спектакле «Сирано де Бержерак» Ростана, поставленном известным актером, но дебютантом в режиссуре, Виктором Елагиным.
Елена Андреевна почувствовала, как он напрягся в ожидании.
Манера и стиль речи врагини резко изменились: на губах появилась снисходительная улыбка, голос звучал так, словно она произносила прощальную речь по безвременно усопшему, но при этом не сожалея, а констатируя закономерность его ухода в мир иной. Весь смысл многословных фиоритур врагини заключался в непререкаемой формуле: рожденный актером режиссером быть не может. В финале, уже откровенно насмехаясь над режиссерской находкой Елагина с приставным носом, она произнесла: «Таким образом, публика осталась с носом».
Виктор вскочил с криком:
— Ты говорила, что она не была на спектакле!
— По крайней мере, я ее не видела.
— Значит, ты где-то сама проговорилась, потому что, по сути, она высказала те же претензии к спектаклю, что и ты…
— Очнись, — перебила его Елена Андреевна. — Что ты мелешь? За все годы твоей работы я ни разу прилюдно о твоих ролях и слова не произнесла, всегда разговаривала с тобой с глазу на глаз. Ты что, забыл?
— Тогда на каком основании и по какому праву она разбирает спектакль, который не смотрела?
— Ну что ты зациклился: смотрела — не смотрела! Могла она, в конце концов, купить билет и тихонечко пройти, не обращаясь к вашим администраторам?
— Где ты видела, чтобы театральные критики ее положения покупали сами себе билеты? Не смеши меня! Ты хоть раз покупала?
Неожиданно Елена Андреевна засмеялась.
— Чего развеселилась, коварная?
— А разве не смешно, когда моя врагиня делает моему мужу бесплатно рекламу?
— Ничего себе, хорошенькая реклама! — усмехнулся Виктор.
— Ты прав. Реклама хорошенькая, даже очень! Вот увидишь, что будет твориться на следующем спектакле. Я специально приду и потолкаюсь в толпе, спрашивающей лишний билетик.
— Смеешься?
— Вовсе нет. Хочешь, поспорим?
— Я не хочу спорить с тобой, несносная. Никогда, — Виктор пошел к столу, увлекая за собой Елену, налил по рюмочке водки, одну передал жене и сказал: — За тебя, хранительница очага.
Елена выключила телевизор, усадила мужа на диван.
— Мне надо с тобой посоветоваться. У Кати опять проблемы…
— В Праге? С Ладиславом?
— Нет, там все, как он и обещал. Она звонила: в восторге от города, начала работать.
— Тогда в чем проблема?
— Звонил Андрей…
Ладислав, встретив Катю в аэропорту, повез ее к себе, предложив дня три пожить здесь, погулять по городу, адаптироваться, а после переселиться в гостиницу, которую он присмотрел заранее недалеко от офиса.
— Если тебя устроит эта гостиница, ты сможешь ходить на работу пешком, всего 12–15 минут энергичным шагом или 20 минут прогулочным.
— Последний вариант меня больше устраивает.
— Главное, чтобы понравилась гостиница, — настаивал Ладислав.
— А что мне может не понравиться там? — удивилась Катя. — Комната, душ — и все. Я же не квартиру покупаю.
— Ты будешь жить там не одну неделю, а целых шесть месяцев, поэтому тебе должно быть комфортно все: обстановка номера, расположение окон, улица и даже гостиничный холл.
— Спасибо, Ладислав, но я не привередлива, сойдет любой вариант.
— Ну это мы еще посмотрим.
Он довез ее до своего нового дома, которым гордился без меры, потому что многое в нем спроектировал и сконструировал сам.
Это был трехуровневый современный особняк с обширным подземным гаражом не менее чем на три машины и вместительной кладовой там же, уставленной всевозможными банками с консервированными овощами и всякой всячиной, бутылками с вином, пивом и еще бог знает с чем.
— Ого! — восхитилась Катя. — Это не похоже на холостяцкое жилище.
— Как раз холостяцкое, потому что когда я был женат, мама считала, что это обязанности моей жены, а та ничего не умела или не хотела, я так и не успел за три года разобраться. А когда я остался в одиночестве, мама стала снабжать меня всем этим, чтобы я не голодал, как она говорит, и еще мог принимать своих друзей. Вот сегодня мы пустим в ход первую партию припасов, идет?
— Идет, — улыбнулась Катя.
— В твоем распоряжении второй этаж, я предпочитаю первый — там мой кабинет с библиотекой, компьютером и диваном, так что мне не надо утруждать себя и подниматься в спальню.
— Не думала, что ты такой ленивый, — заметила Катя.
— Не ленивый, а рациональный. Большая разница, — уточнил Ладислав.
— А что на третьем, верхнем этаже? — поинтересовалась она.
— Там мансарда. Пойдем, я покажу тебе.
Они отправились на экскурсию по дому. Все в нем поражало конструктивной простотой, минимальным количеством мебели и большими площадями, где кухня, столовая и гостиная не выделялись в самостоятельные помещения, а представляли собой лишь определенные зоны в едином обширном пространстве. Три ванные комнаты, сауна, веранда и бассейн на зеленом участке перед домом завершали картину. Кате очень понравился дом, где она впервые отметила отсутствие какой бы то ни было роскоши при абсолютной комфортности для проживания. Даже шкафов для одежды во всем доме она не обнаружила. Для этой цели существовала отдельная комната, в которой было место для верхней одежды, для обуви, постельного и нательного белья, полки и баулы для хранения зимой летней, а летом — зимней одежды. Она подумала, что у обстоятельного, педантичного и рационального Ладислава должен быть именно такой дом.
Катя прожила у Ладислава четыре дня. За это время он свозил ее в Карловы Вары, в Градец Кралове, где показал не только королевский дворец, но и любимый с детства театр кукол «Драк», то есть дракон, который считался лучшим в мире.
Когда-то, в школьные годы, Катя приезжала в Чехию, вернее, в Чехословакию с мамой. Тогда они тоже ездили в Карловы Вары и много ходили по центру Праги. Сейчас город было не узнать: его словно вымыли, подкрасили, подчистили, особенно Карловы Вары, где, к своему величайшему удивлению, она увидела огромные объявления на некоторых домах, написанные по-русски: «Продаются квартиры», «Продается дом» и телефоны, по которым следует связаться с владельцем.
