В отличие от денди, которыми в настоящее время кишело лондонское общество и чьи претензии на родовитость и богатство основывались главным образом на пышности их безвкусных нарядов — то есть людей того типа, которые старались держаться на виду благодаря щегольству и притворству, — лорд Коллинсворт понимал, что ему, аристократу по праву рождения, подобные ухищрения ни к чему. Куда ни глянь, на самых модных мероприятиях — будь то открытие Друри-лейн, танцы в Алмаке или бега в Эпсоме — франтов и щеголей было пруд пруди. В такие дни он изо всех сил стремился выделиться среди них.
Нынче он вознамерился как можно быстрее разобраться с делами, перед тем как заглянуть со свежими новостями к своему другу Сидни Паркеру. Он рассчитывал на то, что сей джентльмен составит ему компанию и их присутствие будет замечено на Райдер-стрит.
Он и в самом деле застал Паркера дома, но когда тому поведали о последних событиях, он не выказал ни малейшего удивления. По мнению Сидни, столь раннего появления Денхэма в Сити или, если на то пошло, его присутствия за игорными столами, вполне следовало ожидать. Заслуживало внимания, однако, лишь то, что сэр Эдвард сумел привлечь на свою сторону известного всему Лондону коннозаводчика. Это известие вынудило Сидни Паркера поразмыслить.
— Неужели этот джентльмен, — скептически спросил он, — вознамерился перенести свои конюшни в самый Сассекс для устройства бегов?
Когда Коллинсворт заверил его, что в том и заключался весь план, подобное открытие заставило Сидни задуматься относительно его целесообразности. Он сомневался в его разумности и осуществимости и мог только гадать о том интересе, который собирался извлечь из этого сам спортсмен! Даже простое обдумывание этого плана внушало ему беспокойство, хотя он задавался вопросом: к чему бы это? И только впоследствии он отогнал от себя тревожные мысли, решив, что они вызваны экстравагантностью самого предложения.
— Высокопарные речи сэра Эдварда принесли ему успех? Замечательное достижение! Но имейте в виду, Коллинсворт, подобных энтузиастов скачек нельзя водить за нос. Денхэм может искренне верить в свой проект, посвящать ему все свое время и силы — и, должен признаться, он человек, который вполне верит в себя, в этом ему нет равных, — тем не менее, если принять во внимание участие в этом деле прозорливого и рассудительного коннозаводчика, держателя отличных беговых лошадей, более того, дельца, привыкшего оперировать крупными суммами, то здесь должно быть нечто еще, что мы проглядели, — добавил он, — у подобного хитроумного типа, несомненно, должно быть что-то спрятано в рукаве! Пока что Денхэм одержал победу. Но кто знает, чем это обернется? Что касается практической стороны этой затеи, здесь мне совершенно ясно одно: ее вряд ли поддержат в Лондоне. В самом деле, Коллинсворт, подумайте: зачем строить беговую дорожку, когда во всей округе и без того проходит достаточно хорошо зарекомендовавших себя спортивных мероприятий — в Эпсоме, Саутэнде, Ньюмаркете, в близлежащем Льисе и, помимо всего прочего, еще и в Брайтоне, где развлечений хватает на любой вкус? Неужели он рассчитывает обратить внимание принца на восток, на новые земли, на наш ничем не примечательный и никому не известный Сандитон? Мне смехотворна сама мысль о том, что мой братец может организовать какое-нибудь хорошее развлечение. Какой смысл начинать все сначала? Неужели он думает, что располагающие деньгами люди из города, набобы и биржевые маклеры, карманы которых набиты купюрами, и всевозможные выскочки, которых стало так много с окончанием войны, кинутся в Сандитон вслед за ним? Признаюсь, я поражен. Что может за всем этим скрываться?
Удивленный, Коллинсворт в молчании выслушал эту патетическую речь. То, что казалось ему просто изобретательным способом продлить удовольствие, перспективой восстановить здоровье в удаленной сельской местности, вызвало тревогу у Паркера. Он никак не мог взять в толк, что же так обеспокоило его друга.
Сам он не видел никакого вреда в подобном мероприятии. Впрочем, Коллинсворт имел самое туманное представление о сложностях коммерции. Для наследника огромного состояния подобные заботы были бы неестественными.
— Послушайте, Паркер, — вмешался он, — наверняка для вашего беспокойства нет никаких оснований. Если этот энергичный малый Денхэм способен сотворить чудо, а от вас не потребуется никакого участия в этом, то почему бы не принять его план? Строительство отличной беговой дорожки на морском берегу может лишь способствовать укреплению деловой репутации вашего брата.
Сидни выслушал своего доброжелательного наивного друга и позволил себе расслабиться.
— Вероятно, вы правы, Коллинсворт, — заявил он. — Предприятия моего брата никогда не казались мне чем-то серьезным. Кто знает, может быть, я и ошибаюсь теперь в своих оценках того, что происходит сейчас в нашей сельской местности.
После этих слов он умолк, намереваясь позволить идти делу своим чередом. План мог быть плохо продуманным, даже нереальным, но Сидни не мог сделать вид, что сама его концепция — партнерский союз молодого Денхэма, этого нелепого, чрезмерно эмоционального эстета, человека не от мира сего, с одним из самых прожженных дельцов Лондона — представлялась заслуживающей внимания загадкой, разгадать которую надо попытаться во что бы то ни стало.
После этого двое друзей отправились на Райдер-стрит. Их визит вовсе не стал неожиданностью: с тех пор как мисс Денхэм узнала о случайной встрече своего брата с их другом у Брукса, она почти не выходила из квартиры. Казалось, Коллинсворт и сам был готов оказать любезность внимательной мисс Денхэм, однако по прибытии они обнаружили, что их приветствует сэр Эдвард, который в этот день выглядел более оживленным, чем когда-либо.
Он самодовольно-небрежным тоном обратился к ним со следующими словами:
— А, Коллинсворт, вы здесь, среди своих лондонских конфедератов, так элегантно расфранченных, так непохожих на наших сельских модников! Что касается вас, Паркер, то везде, где бы вы ни появились, ваше присутствие производит неизгладимое впечатление.
В это время показалась Эстер Денхэм. Обнаружив, что джентльмены уже уселись, она решила, что именно сейчас ее осанка и манера держаться способны произвести на них самое выгодное впечатление. Таким образом, она могла быть уверена, что ее появление станет основным предметом их обсуждения. При том что волосы ее были уложены в замысловатую прическу, сама она была наряжена в чудесное платье из белого муслина, отделанного спереди элегантной вышивкой, а из-под украшенного ярко-зелеными лентами подола платья едва виднелись белые туфельки. Впечатление она производила неотразимое.
Разумеется, джентльмены не разочаровали ее. Они вскочили с мест, выразив восхищение. То, что Сидни Паркер решил сопровождать гостя, которого они ожидали, удивило Эстер, но всего лишь на мгновение, после чего она обратилась к ним с церемонным приветствием:
— Как славно, лорд Коллинсворт, вновь встретиться с вами в привычном для вас окружении. А вы, дорогой мистер Паркер! По правде говоря, как бы сильно ни любили мы свою тетку Денхэм и ни следовали с радостью ее воле, она получит удовольствие на таком расстоянии! — После этого она прошлась по комнате, чтобы еще раз продемонстрировать свой туалет. — Очень печально сознавать, что мы так редко имеем возможность приобщиться к изысканному обществу.
