— Очень галантно звучит. А что тогда станет с вашими поместьями и с вашим семейным бизнесом, если вы перестанете проявлять к ним внимание?
Мануэл ответил не сразу, но, подумав, согласился, что она права. Он вложил ей в руку короткую веточку, и она не сразу поняла, что это такое. Было уже темно.
— Это оливковая ветка, — пояснил ей Мануэл. — Она олицетворяет мир между нами. Вы должны меня простить за то, что я увел вас сегодня от Эверарда.
— Оливковая ветка? — прошептала она, подойдя ближе к фонарю и рассмотрев ее серебристые листья в его свете. — Господи, какая же я была глупая! — Она сразу вспомнила, как в машине Эверард бросил ей на колени оливковую ветку.
— Здесь, в нашем саду, есть небольшое оливковое дерево для этой цели. В городе оно растет плохо, но оно очень полезно, когда в семье происходят ссоры.
— Какая прекрасная мысль.
— Но вы понимаете, что не можете передать кому-то еще то, что было дано лично вам? Вы должны найти ветку персонально для того, с кем хотите помириться.
— Спасибо вам, Мануэл. Большое спасибо за все! — Она подумала, понял ли он, что она благодарит его не только за прекрасно проведенный день, а также за путь, который он указал ей, как помириться с Эверардом.
На следующий день она встала очень рано, сложила все свои вещи для того, чтобы перебраться в гостиницу, собрала все деловые бумаги Эверарда, быстро спустилась вниз и вышла в сад. Она была уверена, что помнит, где растет оливковое дерево. Повернув за угол, она сразу наткнулась на Эверарда.
— Привет! Утренняя прогулка под дождем?
Она даже не заметила утренний дождичек.
— Я уложила все вещи, — ответила она, игнорируя его вопрос.
— Хорошо. Уже позавтракали?
— Еще нет.
— Тогда пойдемте внутрь. У меня много вопросов, которые я хочу обсудить с вами. — Даже в такую рань он был очень по-деловому настроен.
— Тогда я принесу свой блокнот для записей, — ответила она с некоторой долей сарказма.
Было ясно, что сейчас не время искать это дерево, но позже она постарается его найти или спросит Мануэла, где оно растет. Но в это утро она так и не сумела этого сделать. Вскоре Эверард уже садился в машину, и они отправились в гостиницу «Голландия». Все их провожали, в ее ушах еще звучали слова прощания, она даже машинально помахала Сельме и всем остальным, но все время оглядывалась, надеясь заметить это дерево.
— Вы хорошо вчера провели время?
— Да, спасибо, просто замечательно.
Они опять были как два незнакомца. Дженис была рада, что впереди им предстоял очень насыщенный делами день и устройство в новом номере гостиницы.
— Они поймали Колумбано уже в доках. Он пытался проникнуть на корабль, отходивший в Западную Африку, — сказал Эверард.
— Он один виноват во всем? — Она задала вопрос, сделав вид, что ее это интересует. Хотя на самом деле ей уже было все равно.
— Нет. Колумбано раскололся в полиции и назвал имена нескольких более важных фигур, замешанных в этой игре.
— Это был специальный саботаж?
— Боюсь, что так.
Было уже шесть часов вечера, когда Эверард наконец решил приостановить работу и предложил ей выпить по коктейлю.
— Мне надо ненадолго выйти купить кое-что, — быстро сказала Дженис.
— Почему, черт возьми, вы мне это говорите? — нетерпеливо резким голосом спросил он. — Вы могли давно уйти.
— Не волнуйтесь.
Она направилась в свою спальню, набросила пальто и вышла еще до того, как он успел спросить о чем-то еще. Пока она ждала внизу такси, то посмотрела наверх и увидела Эверарда на балконе четвертого этажа, но сделала вид, что не видит его. «Пусть думает, что ему заблагорассудится», — подумала она. Дженис доехала до дома Карвалью, подождала, пока служанка откроет ей железные ворота, и объяснила, что забыла кое-что из своих вещей. Этот предлог она придумала еще в машине. Пришлось подняться в ее бывшую комнату, подождать там пару минут, потом снова спуститься вниз. Если бы только она смогла найти Мануэла, но ей объяснили, что он уже уехал. Поблагодарив, она сказала, что хочет пройти через парк. Она остановилась на том месте, где они стояли прошлой ночью вместе с Мануэлом и где он протянул ей оливковую ветку. Но в темноте она не могла отличить одни кусты от других. Наконец она заметила в дверях гаража одного из рабочих и прямо спросила его, где она может разыскать подобное дерево, и он сразу отвел ее к нему, хотел сломать для нее ветку, но она его остановила:
— Нет, я сама это сделаю.
«Бедное дерево, — подумала она, — понятно, почему оно так плохо растет, ведь каждый отщипывает от него каждый раз, как возникает ссора». Она поблагодарила рабочего, и он проводил ее до ворот и нашел такси. Она вернулась в гостиницу, спрятав ветку под пальто на случай, если неожиданно встретит Эверарда, но его не было в гостиной. Возможно, он уехал.
Дженис приняла душ, а потом без особой причины, просто чтобы немного взбодрить себя, надела серебристое платье, которое купила сразу по приезде в Лиссабон. Расчесала темные волосы, сделала высокую прическу и добавила небольшой шиньон. Потом вышла в гостиную, дрожа от дурных предчувствий, так, что даже вспотели ладони. Эверард был здесь и посмотрел на нее беглым взглядом, потом вгляделся повнимательнее.
— Что, у вас опять праздничный вечер? Кому из мужчин повезло на этот раз?
— Что? Я должна у вас спросить совета, какое мне надеть платье и когда? — Она не собиралась отвечать ему столь резко, но насмешка в его голосе вывела ее из себя.
— Да нет. Я просто поинтересовался. — Он сделал шаг в ее сторону. — Так не может больше продолжаться. Если вы желаете вернуться домой, то так прямо и скажите. Чего я не переношу — так это вашу нечестность.
— Мою нечестность? Когда я была…
— Вчера, например. Да, конечно, вы решили не выходить со мной в тот злополучный день и каждый раз договариваетесь с Мануэлом. Вот и сегодня сделали вид, что поехали по магазинам. Скажите мне, Дженис, вы ведь не ездили за покупками?
Она упрямо молчала.
— Кто же так важен для вас, что вы вырвались от меня и взяли такси, чтобы поскорее его встретить?
Она продолжала молчать. И тут он, повернувшись, увидел маленькую оливковую ветку. Несколько долгих мгновений он стоял не шевелясь и не произнося ни слова, потом взял ее в руки.
— Где вы ее нашли?
— Какое это имеет значение? — Из ее глаз полились слезы.
— Конечно, это имеет большое значение! Это означает мир между нами?
Она сердито посмотрела на него своими большими темно-карими глазами:
— Выглядит именно так. Да, конечно, лучше отослать меня домой. С вами больше невозможно нормально работать.
