Время от времени Фанни незаметно поглядывала на стрелки часов, мысленно сверяясь со своим планом действий.
Вскоре она поднялась из-за стола и с легким налетом кокетства проговорила:
— Я оставляю тебя наедине с твоим бренди, но не заставляй меня ждать слишком долго. Сегодняшний вечер мне бы не хотелось провести в одиночестве.
Уильям открыл перед ней дверь, и она заметила, что в его взгляде мелькнуло нечто большее, чем просто восхищение.
«Он никогда прежде так не смотрел на меня», — подумала она, с тщательно скрываемым волнением неторопливо прошествовав через холл в библиотеку.
Подойдя к камину, Фанни протянула к огню озябшие руки.
«Если я вела себя достаточно многообещающе, он должен появиться здесь не позже чем через пятнадцать минут. До приезда Каролины остается совсем мало времени…»
Но не прошло и пяти минут, как в дверях появился Уильям.
«Похоже, он выпил вполне достаточно», — подумала Фанни и секундой позже почувствовала, как руки Уильяма обвивают ее талию.
Смущенная, лишенная самообладания, она стояла, не смея пошевелиться, чувствуя, как бешено стучит ее сердце, как неистово пульсирует в висках кровь, осознавая лишь то, что она более не в силах противиться желанию, внезапно охватившему все ее существо.
Обернувшись, она оказалась в его объятиях.
— Уильям, Уильям… — задыхаясь, шептала она его имя.
Он поднял ее на руки, перенес на диван и, опустившись перед ней на колени, прижался лицом к ее прохладной груди.
— Моя красавица…
Ее вдруг охватила вероломная надежда, что, возможно, Каро пренебрегла ее запиской и решила остаться в Лондоне.
Фанни чувствовала себя осажденной крепостью, у которой не осталось иного выбора, кроме как сдаться на милость победителя. Сейчас настал миг, которого она — возможно, даже не подозревая об этом — жаждала всю свою жизнь, блаженство, подобного которому она не испытывала прежде никогда. Выйдя замуж за Чарльза Эша, она отдалась ему покорно, с сознанием долга, но разве что-то могло сравниться с той мучительной и сладкой болью, которую она испытывала теперь, в объятиях Уильяма…
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза:
— Я всегда знал… Я знал, что это когда-нибудь должно было случиться… Но я не мог позволить себе надеяться и даже мечтать об этом… У меня была Каро, никого больше, с тех пор, как она стала моей… А ты, ответь, ты любила Чарльза, Фанни?
— Он всегда был так добр ко мне… я была верна его памяти… до сегодняшнего вечера…
— Моя дорогая… моя красавица…
Она подняла руки и притянула его к себе. Их жадные, трепещущие губы слились в поцелуе страсти, его руки ласкали ее горячее тело.
Ее чувства вдруг словно прояснились, теперь она твердо знала: если Каро не приедет, она с радостью примет этот дар судьбы и постарается сделать Уильяма счастливым. Сейчас он был ее желанным любовником, а не верным рыцарем Каролины, и она хотела только одного: любить и быть страстно любимой.
Но ей нужно было знать наверняка, что Каролина пренебрегла ее советом, что она сама, по собственной воле, отказалась от предложенной ей помощи.
Возможно, поэтому, лежа теперь в объятиях Уильяма, она не смела произнести ни единого слова, которое могло бы приблизить развязку этой ночи.
Лиф ее платья был расстегнут, склонившись над ее обнаженными плечами, он что-то шептал и улыбался, замечая, как откликается ее тело на нежные прикосновения его пальцев.
Пробили часы, прошло еще около четверти часа, — Каролина опаздывала.
«Она уже не приедет», — подумала Фанни. Как же она этого хотела!
Дом словно замер. Слуги давно разошлись по своим комнатам; как вдруг в этой тишине Фанни услышала какой-то слабый звук, моментально охладивший ее желание.
Где-то неподалеку скрипнула дверь, затем в коридоре послышались чьи-то легкие шаги, и Фанни увидела, как поворачивается дверная ручка.
— Уильям! — воскликнула Фанни, вскакивая и отталкивая его от себя.
Вздрогнув, Уильям удивленно взглянул на нее, а затем дверь распахнулась, и на пороге появилась Каролина.
В наступившей тишине Фанни поднялась с дивана и принялась застегивать лиф платья.
Никто не проронил ни слова. Уильям и Фанни мужественно стояли рядом, мысленно готовясь к буре, которая должна была сейчас разразиться. Но ничего не произошло. Каро перевела взгляд с Фанни на Уильяма: его лицо вспыхнуло от стыда и смущения.
Она вдруг закрыла глаза, будто больше была не в силах видеть этой картины, и по ее щекам беззвучно, медленно и неумолимо покатились крупные слезы.
Мучительный, бессильный стыд не давал Фанни уснуть, и она беспокойно металась в постели до тех пор, пока в окнах ее спальни не забрезжило серое утро.
Она намеревалась спасти Каролину, но вместо этого чуть не уничтожила саму себя. Минуты, проведенные в объятиях Уильяма, отогрели ее одинокое сердце, но в трепетном сиянии этих счастливых мгновений она вдруг с еще большей отчетливостью увидела бесплодную пустыню своего будущего.
Ее план рухнул — все пошло совсем не так, как она предполагала, но она с удивлением осознавала, что ее более не трогает исход всего этого чудовищного предприятия.
«Боже мой, — думала Фанни, — если бы Уильям ничего для меня не значил, я бы сочла поведение Каро достойным восхищения».
Никаких упреков, вспышек гнева — только эти беззвучные слезы… И ее маленькая, тщедушная фигурка, скукожившаяся в огромном кресле…
Уильям повел себя именно так, как и любой другой мужчина, оказавшийся на его месте в подобной ситуации, — он пытался утешить Каролину и одновременно защитить репутацию Фанни.
Она спросила, может ли она рассчитывать на экипаж, который доставит ее обратно в Эш-Мэйнор, и знала, что Уильям будет искренне благодарен ей за эту просьбу.
Что же произошло между Каролиной и Уильямом потом, когда она уехала?
«Я никогда уже этого не узнаю, потому что он больше не захочет меня видеть», — подумала Фанни, и ее сердце сжалось от боли.
Напоследок взглянув Уильяму в глаза, она увидела в них такую муку и ненависть к самому себе, как будто он осознавал, что окончательно разрушил веру Каролины в любовь и честь, веру в того единственного человека, которому она доверяла даже тогда, когда, казалось, от нее уже отрекся весь мир.
Фанни вышла в сад. Солнце, словно в насмешку, весело играло лучами в ветвях деревьев, свежий прохладный ветерок обдувал ее усталое лицо.
Вдруг она увидела хрупкую фигурку, которая приближалась к ней по тропинке, вьющейся между цветущих розовых кустов. Это была Каролина! Она улыбалась и в своем белом муслиновом платье удивительно напоминала полураспустившийся розовый бутон.
