Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
— Скажи-ка мне, Молотов, — Алексей понял, что я в ярости, потому что начала называть его по фамилии, — ты спишь со всеми девушками, которые тебе нравятся?
— Э-э-э, — протянул он и настороженно на меня посмотрел. — Ну, вообще да… Но только с теми, кто нравится больше всего!
Я хмыкнула. Ну да, второй Антон. Какой ещё ответ он мог дать на мой вопрос?
— Так вот, Молотов, — я тряхнула волосами и с изумлением заметила, как он проследил за моим жестом с нескрываемым восхищением, — я — другой человек. Мне нравятся многие, многим нравлюсь я. Если я буду спать с каждым, то через месяц превращусь в обыкновенную шлюху. Понимаешь?
— Да, — Алексей кивнул, переведя взгляд с моих волос на вырез кофточки. Легче разговаривать со стеной, толку больше будет.
— Ну и чего ты тогда талдычишь свои «почему?» — фыркнула я. — Разве непонятно, что я буду спать только с тем, кто будет мне больше, чем нравиться!
О! Кажется, допёрло. Взгляд более осмысленный стал. Но какой-то… странный, что ли. Как будто я только что разгадала сложную задачку, над которой он бился больше месяца.
— Наташ, — сказал Алексей тихо и, придвинувшись ближе, взял меня за руку. — А если я скажу, что ты мне больше, чем нравишься? Если я скажу, что я… тебя люблю?
От таких слов я оторопела, пытаясь разглядеть выражение его глаз в темноте. Вторая рука Молотова метнулась к моим губам, легонько обвела их и спустилась ниже, к вырезу кофточки.
— Ты… позволишь мне… получить больше?
Голос его был тихим и вкрадчивым. Я задумалась, чувствуя, как он осторожно расстегивает пуговицы на кофточке. Одна, вторая, третья…
Что-то было не так. Но что? Я никак не могла понять, что же меня настораживает. Думай, Зотова, думай! Что-то во всей этой ситуации заставляло меня внутренне сжиматься. Как там говорил Бриар? «Вы, Натали, очень проницательная женщина». И где же моя хвалёная проницательность?
Я сознательно позволила Молотову расстегнуть и снять с меня кофту. Мне отчаянно хотелось понять загадку этой ситуации. Почему же я так странно себя чувствую? И в чём именно эта странность? Как будто… как будто…
Думай, Зотова!
— Какая же ты красивая, — Молотов явно любовался результатами своих трудов. В его голосе мне послышалось торжество. Особенно когда он потянулся к застежке лифчика, при этом еле слышно шепнув: — Кожа такая молочная, белая, вся светится… А давай посмотрим, что у тебя там…
Нет, ну это уже чересчур. Даже разгадка тайны этой ситуации не стоит того, чтобы он сейчас начал мне грудь обцеловывать. Дома подумаю!
— Не здесь же, — сказала я, останавливая его. — Тут неудобно и не романтично совсем… И потом, у меня сейчас не очень удачные дни…
Алексей, кажется, очень расстроился.
— Давай подождём до понедельника, хорошо? — я постаралась изобразить сексуальный мурлыкающий голос. Шут его знает, как его правильно изображать, ни разу не пробовала. Но, видимо, это у каждой женщины в крови, потому что Молотов внезапно расслабился и, легко поцеловав меня, сказал, рассмеявшись:
— Хорошо. Буду с нетерпением ждать понедельника.
Ну и жди — мстительно подумала я. Ничего ты от меня не дождёшься.
Дома, перед сном, я вновь прокручивала у себя в голове всю эту ситуацию в машине. Что же не так, что…
И тут меня осенило. Я поняла. Молотов играл! Я словно не жила сама, а видела плохой спектакль с посредственным актёром.
Итак… Осталось только понять, зачем ему понадобилась разыгрывать эту сцену. Неужели ему настолько хочется секса со мной? Ерунда какая-то…
А вообще, забавно. Надо их с Антоном столкнуть, пусть посоревнуются за мою постель. А ещё лучше — вдвоём её поделят, только уж как-нибудь… без меня.
Я хихикнула, представив эту сцену, а потом повернулась на другой бок и уснула. В конце концов, Молотов — не Крутова, насильничать не будет, так что разберёмся.
В понедельник я с успехом смылась с работы без пятнадцати шесть на машине Громова — ему нужно было забрать дочь с каких-то занятий. Во вторник назначила визит к стоматологу и ушла в три часа дня. Но в среду, когда я уже успела проигнорировать целую кучу звонков Молотова, мне не удалось избежать кары. Его секретарша позвонила мне по внутреннему телефону и сообщила, что Алексей Михайлович ждёт меня у себя.
Дошло наконец! А я думала, он никогда не догадается просто вызвать меня в свой кабинет — и я не смогу это проигнорировать — вместо того, чтобы ошиваться у женского туалета, привлекая к себе недоуменные взгляды всех сотрудниц издательства.
Когда я вошла к Алексею, он встретил меня холодной яростью. Заперев дверь (а вот это зачем, интересно?), он зашипел, потащив меня к стулу за руку:
— Ну и что ты скажешь в своё оправдание?!
Посадил меня на стул, чуть не вырвав руку. Поморщившись, я потерла запястье. Заметив этот мой жест, Молотов смутился.
— Извини, если сделал тебе больно. Я просто…
— В ярости, — я кивнула. — Я заметила.
Несколько секунд мы молчали, а затем Алексей произнес более осторожным тоном:
— Так что ты скажешь по поводу своего поведения вчера и позавчера? Почему ты не отвечала на звонки? Избегала встречаться со мной в коридорах? Почему, Наташа?!
Молотов почти перешёл на крик, и я, привстав, легонько ударила его по щеке.
— Цыц. Не ори, мы на работе, а не в борделе.
Он молчал, глядя на меня уже спокойнее, но всё равно весьма хмуро.
— Опять твои «почему», — я ухмыльнулась. — А ты ведь не понял ничего из того, что я говорила тогда в машине. Признался мне в любви и ждал, что я брошусь на шею. Извини, Лёш, но ничего не получится — я же сказала, что должна чувствовать к тебе то же самое.
— А ты не чувствуешь? — вздохнул он. В этом горестном вздохе мне опять почудились отголоски той игры, что была вчера.
— Нет, извини.
— А что мне сделать, чтобы почувствовала?
— Перестать напирать на меня! — я нахмурилась. — А то ты меня вчера чуть по своей машине не размазал. Ещё бы чуть-чуть — и пришлось бы тебе прятать мой труп в какой-нибудь пакетик и скидывать в Москва-реку.
— Извини, — пробормотал Молотов и, смущённо пригладив волосы, улыбнулся. — А сегодня ты пойдёшь со мной на свидание? Обещаю, что не буду больше себя так вести.
— Если не будешь — пойду.
Он радостно улыбнулся. И почему-то я поняла, что на этот раз он искренне рад моему ответу. Осталось только понять, почему у меня в душе осталось ощущение того, что половина из сказанного Лёшей — всего лишь игра.
Но… на какую публику?
Он не обманул. Не приставал, даже за руку не брал. Правда, взгляд иногда строил такой жалобный — мол, посмотри, какой я несчастный, отвергли меня… Но я делала вид, что в упор не замечаю этот взгляд.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
