— Я вам уже рассказывала про Давида и Голиафа, про Даниила и львиный ров… — Несса прикидывала, какую из библейских историй лучше рассказать на ночь.
— Про Даниила и львиный ров они слышали. А слышали вы, как мышка спасла льва? — сказал Гаррик, и на него уставились четыре пары детских глаз. Гаррик не меньше их удивился — он вроде бы не собирался ничего рассказывать…
Несса была признательна ему уже за то, что он терпимо отнесся к приходу детей, большего она и не просила. Но когда муж изъявил желание принять участие в их ежевечернем развлечении, она поразилась еще больше.
— Так я и думал. Значит, не слышали. Мало кто знает, что был такой греческий раб по имени Эзоп. Еще меньше тех, кто знает его басни. — Серебряные глаза надолго встретились с зелеными. Наконец граф вновь заговорил: — Это басня о том, как могучий лев попал в ловушку, в густую сеть.
— В рыболовную сеть? — встрепенулась Беата.
— Да, она была похожа на рыболовную, только сделана из прочной веревки и крепко держала страшного зверя.
Гаррик уперся локтями в колени, сцепил пальцы и внимательно посмотрел на детей. Те с замиранием выслушали историю о том, как мышка долго трудилась, перегрызая сеть, и выпустила царя зверей на свободу.
Несса слушала с таким же удовольствием, как дети. Вдруг до нее дошло, что это, должно быть, история из той греческой книги, переведенной на латынь, которую он когда-то обещал дать ей почитать. Но не дал… Это лишний раз подтверждало, что муж видит в ней только соучастницу отвратительного обмана. Как бы Несса ни трудилась, что бы ни делала, это ничего не изменит… К тому времени как закончилась басня, Несса почти потеряла надежду на успех своего замужества; она с трудом заставила себя встать, чтобы отправить детей спать. Трое младших послушно вышли, но Уилл задержался. С напускной храбростью он посмотрел в серебряные глаза графа.
— Король Генрих — лев Англии, а вы — та мышь, которую послали освободить его из сетей предательства?
Гаррик поразился — неужели этот мальчишка знает о таких вещах? Улыбнувшись, он ответил:
— Нет, я не мышь под ногами Генриха. Скорее, друг и помощник. Это вы, молодой сэр, могли бы стать мышкой, которая освободит льва из сетей.
Несса даже съежилась при виде того, как оскорбленный мальчик выпрямился, вскинул подбородок и расправил плечи.
— У меня тоже благородное происхождение, — заявил Уилл. Резко развернувшись, он выбежал из комнаты, чтобы они не заметили его слезы.
Гаррик с удивлением посмотрел ему вслед. Что это значит? Он бы подумал, что мальчишка просто хотел произвести впечатление и соврал, если бы не его слезы. Но как он может быть благородного происхождения, если он сирота, если воспитывался у служанки и одет так, как одеваются подневольные люди?
Несса увидела, что муж нахмурился, и испугалась, что он рассердится на мальчика, считая, что тот солгал. Вряд ли Гаррику известно о существовании племянника — мать Уилла была зачата в день его рождения, а во взрослом возрасте он редко жил в замке. Вдруг он прогонит Уилла? Чтобы отвлечь его внимание, она сказала:
— Спасибо за рассказ. Боюсь, у меня их не так много. К тому же их часто повторяют другие.
Гаррик был рад отвлечься от мыслей о загадочном ребенке и повернулся к жене. Она стискивает руки — почему?! Потому что он хмурится? Чтобы успокоить Нессу, он улыбнулся и спросил:
— Ты знаешь про Эзопа и его басни?
— Нет. — Обольстительная улыбка прогнала сомнения, но сбила дыхание — так бывало всегда, когда он приближался к ней. — Мы в аббатстве учили истории из Священного Писания… или жития святых… Ничего другого. — Голос ей изменил; под воздействием его парализующего взгляда Несса забыла, что говорил он и что сказала она.
Видя желанный отклик, Гаррик снова улыбнулся. И тотчас же Нессу словно объяли языки пламени, она почти тонула в огне, но тут граф встал — и связь между ними оборвалась.
Немного помедлив, Гаррик подошел к сундуку, стоявшему возле кровати. Несса с любопытством смотрела, как он присел, откинул крышку и стал рыться внутри. Когда он встал и повернулся к ней, в руках у него было что-то вроде коробки, обтянутой тканью.
— Я благодарен тебе за все, что ты сделала. Мой замок стал уютным домом.
Несса не смогла сдержать счастливую улыбку.
— Как ты прекрасна, когда улыбаешься! — Он не комплимент говорил, он просто сказал то, что думал.
А она опустила голову, чтобы спрятать лицо, покрасневшее почти до цвета ее клюквенно-красного платья. На изящную шею сзади упало несколько завитков. «Какая глупая, поддалась на лесть, — говорила она себе. — Ты не красавица и знаешь об этом. Он платит тебе за тяжелую работу. И зачем только ему понадобилось украшать плату ложью?»
Гаррик вдруг понял, что жена ему не верит. Но почему? Ведь это правда, он не лгал… Она должна поднять глаза и увидеть искреннее восхищение в его взгляде.
Как и в первую встречу, она почувствовала невысказанный призыв, но отказалась поддаться ему, даже зажмурилась. Она не сможет встретиться с его всесильным взглядом. Еще миг — и она кинется ему на шею, будет умолять закончить эту пытку, обнять ее, сделать то, что он не намерен делать…
Гаррик придвинулся вплотную; ради нее и себя самого он должен убедить ее, что это — правда.
— Неужели ты никогда не смотрелась в зеркало?
Несса вздрогнула — бархатный голос прозвучал слишком близко — и покачала головой.
— Зеркала побуждают к греху суетности. — Она повторила то, что часто слышала от священников. Если не считать случайных взглядов на гладкую поверхность воды, она и вправду старалась не смотреться в зеркало. Увы, совсем не потому, что избегала греха суетности, как и любого другого греха, а потому, что не хотела видеть лишнее напоминание о том, что она некрасивая, — а это, наверное, тоже грех?
На Гаррика ее ответ произвел неожиданное впечатление: он решил, что она воспользовалась случаем напомнить о своей приверженности к религии. Он посмотрел на туго заплетенные косы, короной уложенные на голове; если их распустить, то в свете камина каждый завиток заблестит золотом. Вот так же присущая ей страстность натуры сдерживается религиозным воспитанием. Но он выпустит ее на волю. Он уже разжигал в ней огонь страсти и сделает это снова. Сегодня.
— Вот запоздалый дар по случаю обручения. Насколько я тебя знаю, тебе подарок понравится.
Удивленная, Несса подняла глаза и увидела, что он протягивает ей книгу. Словно во сне, она подошла, взяла ее и прижала к груди. Книги переписывались вручную и представляли огромную ценность. Она надеялась, что он разрешит ей почитать книги из своих запасов, но не думала, что подарит, что книга будет ее собственной!
Гаррик смотрел, как жена поглаживает небольшой томик; вот бы она и его так ласкала. Видит Бог, он долго ждал — и с ничтожным успехом. Она занималась делами, заботилась об отце, о детях, но его, своего мужа, почти не замечала.
