Беовульф присмотрелся к волнам и, выждав подходящий, по его мнению, момент, прыгнул в прибой. Я на мгновение замешкался, и кто-то из норманнов – я до сих пор уверен, что это был Хергер, – толкнул меня в спину. Я рухнул в клубящуюся ледяную воду и почувствовал, как течение потащило меня куда-то вниз и в сторону. Поначалу я ничего не мог разглядеть, кроме зеленой воды. Потом я увидел Беовульфа, который изо всех работал руками и ногами, стараясь выплыть против течения. Я последовал за ним в узкий проход между двумя скалами. Не отдавая себе отчета в том, что именно нужно делать, я просто пытался во всем повторять его движения. Вот как это было.
В какой-то миг я увидел, как откатывающаяся от берега волна потащила Беовульфа, а вместе с ним и меня обратно в открытое море. Почувствовав это, Беовульф схватился за какой-то камень обеими руками, чтобы противостоять течению; так же поступил и я. Моих сил едва хватило на это, тем более, что я уже начал задыхаться. В следующее мгновение очередная волна подхватила нас, и едва я отпустил камень, за который держался, как меня с огромной скоростью понесло вперед, швыряя о скалы и влекомые течением камни. Затем направление течения воды вновь переменилось, и вслед за Беовульфом я опять ухватился за торчавший из дна камень. Легкие мои разрывались, в глазах потемнело, и я почувствовал, что силы мои на исходе, и больше я не продержусь в ледяной морской воде без воздуха ни секунды. Затем волна вновь понесла меня вперед, я снова несколько раз ударился о камни и вдруг ощутил, как в мои легкие врывается свежий воздух.
Все произошло с такой скоростью, и я был настолько поражен тем, что выжил в этом водовороте, что не только не испытал облегчения и вообще никаких чувств, но даже не вознес хвалу Аллаху за мое счастливое спасение его милостью. Я судорожно хватал воздух, наблюдая за тем, как вокруг меня появляются на поверхности головы других воинов Беовульфа, задыхавшихся, как мне показалось, |не меньше меня. Вот что я увидел теперь: мы вынырнули на поверхности какого-то подземного озера или морского залива – не знаю, какое из этих названий точнее обозначит этот водный бассейн. Прямо над нашими головами повис низкий каменный свод. С той стороны, откуда мы приплыли, слышался шум прибоя и угадывался проход в открытое море. Впереди на плоской каменной плите у края озера горел костер, рядом с которым я увидел три или четыре темных силуэта; эти существа издавали неожиданно высокими голосами нечто вроде пения. Довольно быстро я понял, почему эти пещеры называются пещерами грома: каждый удар прибоя проносился эхом по подземному коридору, обрушиваясь на барабанные перепонки с такой силой, что у меня даже заболели уши. Казалось, что сам воздух в этот момент плотно сжимается и давит на окружающее.
Здесь, в пещере, и начался наш очередной бой. Беовульф со своими воинами, включая меня, вылезли из воды, и мы быстро расправились с четырьмя демонами, охраняющими пещеру. Впервые мне удалось разглядеть вендолов вблизи, пусть и в неверном свете небольшого костра, пламя которого вздрагивало и трепетало при каждом ударе прибоя. Выглядели же эти демоны вот как: практически во всех отношениях они были подобны людям, но все же назвать их похожими на людей какой бы то ни было расы я не могу. Они были невысокого роста, широки в кости и плотно сложены, и кроме того, их тела, за исключением ладоней, подошв и лиц, целиком были покрыты волосами. Лица у них были очень широкие, с большим ртом и мощными челюстями. Выглядели эти лица, с человеческой точки зрения, на редкость уродливо. Головы этих существ были крупнее, чем голова нормального человека. Над очень глубоко посаженными глазами нависали массивные брови, причем брови выдавались вперед не за счет волосков, а из-за сильно выступающих вперед надбровных дуг; зубы у них были острые и крупные, причем я заметил, что многих зубов недоставало, а от других остались только полусгнившие обломки.
В остальном их тела были сходны с человеческими. Что касается половых органов и разных естественных отверстий, то они были такие же, как у обычного мужчины[43]. Один из вендолов умер не сразу и издал несколько звуков, с моей точки зрения, напоминающих человеческую речь; так это было или нет, я не знаю и не могу судить об этом с большой долей уверенности.
Беовульф не менее внимательно рассматривал лежавшие перед нами четыре трупа, покрытых густым мехом; неожиданно мы услышали зловещее заунывное пение, эхом разносившееся по пещере и перекликавшееся с громовыми раскатами прибоя. Этот звук шел, как нам показалось, из-за ближайшей скалы, где, по всей видимости, находился другой зал пещеры. Беовульф повел нас туда.
Вскоре мы наткнулись на трех вендолов, распростертых ниц на каменном полу и протянувших руки в сторону старухи, чей силуэт едва угадывался в полумраке. Молящиеся, читая нараспев какое-то заклинание, не заметили нашего появления. Зато нас увидела старуха, издавшая крик при нашем приближении. Судя по всему, это существо и было матерью вендолов. Впрочем, на ее принадлежность к женскому полу ничто не указывало, и к тому же глубокая старость сделала ее практически бесполой.
Беовульф первым налетел на молящихся и убил их всех, а старуха тем временем издала чудовищный вопль и стала отступать в тень. Мне было плохо ее видно, но одно я могу сказать с уверенностью: она действительно была окружена змеями, извивавшимися у ее ног, ползавшими по ее рукам и обвивавшими шею. Змеи злобно шипели и высовывали раздвоенные языки, и их было столько – на теле старухи и вокруг нее, – что никто из воинов Беовульфа не рискнул приблизиться к ней.
В атаку на нее бросился сам Беовульф, и она издала страшный крик, когда одним резким движением он вонзил кинжал глубоко ей в грудь. Не обращая внимания на змей, Беовульф продолжал наносить ей удары кинжалом. Я был просто поражен тем, что она все еще стояла на ногах, несмотря на то что кровь из ран, нанесенных Беовульфом, била фонтанами в разные стороны. Все это время она продолжала ужасно кричать. От этих звуков у меня кровь стыла в жилах.
Наконец она упала и испустила дух, а Беовульф обернулся к своим воинам. Теперь мы увидели, что эта женщина, мать пожирателей мертвых, успела ранить его. Большой серебряный шип, похожий на шпильку для волос, торчал из живота нашего предводителя и вздрагивал с каждым ударом его сердца. Беовульф выдернул его, и из раны полилась кровь. У меня не было сомнений, что этот шип отравлен и рана смертельна. Тем не менее Беовульф продолжал крепко стоять на ногах и командовать нами.
Повинуясь его указаниям, мы стали пробиваться к выходу из пещеры – я имею в виду второй выход, расположенный на поверхности земли. Этот выход охранялся вендолами, но на наше счастье большая часть стражников, услышав предсмертные крики своей матери, разбежалась, и мы выбрались наружу, почти не встретив сопротивления. Здесь Беовульф быстро вывел нас из пещер и провел к нашим лошадям. Лишь здесь он рухнул на землю, как подкошенный.
Эхтгов, на лице которого я впервые увидел выражение печали, столь несвойственное норманнам, приказал сделать специальные носилки[44], которые мы прикрепили к спине лошади и таким образом доставили раненого Беовульфа через поля во владения короля Ротгара. По дороге Беовульф демонстрировал бодрость духа и был даже весел; далеко не все из того, что им было сказано, я смог разобрать, но одна из его шуток оказалась мне понятна без перевода. Вот что он сказал:
