Книга Залог страсти - Бертрис Смолл

Поскольку Анабелла родила, а погода по-прежнему была хорошей, лэрд и его жена уехали домой, пока не лег снег. Анабелла с грустью провожала родителей, но их визит был счастливым и успешным. Теперь, когда последняя дочь вышла замуж, настало время искать жену сыну. Лэрд не успокоится, пока у Роба не появятся свои сыновья.

Агнес исполнилось семнадцать лет. Зима установилась. Настало Рождество. В праздник Сретения второго февраля Агнес объявила о своей беременности. Зима все тянулась, так что ни гостей, ни известий о том, что происходит в мире, не предвиделось. Во дворе высились сугробы. Начался окот овец. Дни становились значительно длиннее. Но волки все еще выли по ночам на склонах холмов, напоминая, что зима пока не готова ослабить хватку.

Как-то днем большое судно бросило якорь в бухте недалеко от замка. К берегу подплыла маленькая лодка, которую гребец вытащил на камни, после чего медленно поднялся по едва различимой узкой тропе, ведущей к небольшой двери в каменных стенах. Он стал колотить в дверь, пока кто-то не открыл маленькое зарешеченное оконце в ней, чтобы спросить о цели прихода.

– У меня послание для графа Дуна от Джеймса Хепберна, – ответил посланец.

В замке повернулся ключ, и петли неприязненно заскрипели, когда маленькая дверь медленно открывалась. Моряк шагнул внутрь и последовал за солдатом, открывшим дверь, по длинному темному коридору, освещенному только факелом, который нес провожатый. Стены коридора были покрыты изморозью. Гость гадал, тает ли она когда-нибудь.

Они поднялись на три лестничных пролета и оказались в хорошо освещенном коридоре, ведущем в парадный зал. За высоким столом сидела семья.

– Милорд, – обратился охранник к графу, – к вам явился посланец.

Ангус знаком велел гостю подойти.

– Ты с корабля, который причалил в моей бухте?

– Да, милорд, – ответил матрос, стянув шапку и кланяясь. – У меня к вам послание от Джеймса Хепберна.

Он говорил по-английски, но, судя по акценту, был иностранцем.

– Откуда ты? – спросил граф.

– Оркнейские острова, милорд.

– Где сейчас Босуэлл?

– Сидит в датской тюрьме, пусть Господь смилостивится над ним, – ответил моряк, сунул руку в карман, вытащил тщательно сложенный пергамент, перевязанный бечевкой и запечатанный маленьким кусочком воска, и протянул Ангусу.

Тот внимательно посмотрел на печать и увидел оттиснутый на воске герб Босуэлла.

– Найди себе место за столом и поешь, – велел он матросу, а сам сломал печать и развернул пергамент, на котором было выведено размашистым почерком Босуэлла:

«Ангус, все пропало. Я подвел свою дражайшую жену Марию. Сбежал из Шотландии и подвел себя. Потерял и золото, и влияние, а без этого никто не хочет помочь, ибо слишком многие боятся меня – и правильно делают. Я назвал племянника, Френсиса Стюарта, своим наследником, при условии, что он возьмет имя Хепбернов, что он и сделает, когда вырастет, по требованию его матери. Помоги моей Марии, если можешь, не ставя Дун под удар. Я сожалею лишь о том, что никогда больше не проскачу на коне по своей любимой границе. Вспоминай меня, старый друг.

Босуэлл».

У Ангуса выступили слезы на глазах. Джеймс Хепберн, его друг. Самый преданный из людей королевы. В тюрьме. И никогда не выйдет на свободу.

Он с легкой улыбкой вспомнил время, проведенное в Париже. Вспомнил храброго, дерзкого, неотразимого мужчину, не терпевшего глупцов. И все же именно глупцы восторжествовали над ними всеми. Какая трагедия!

– Что случилось? – спросила Анабелла, увидев выражение его лица. Он протянул ей пергамент:

– Прочти.

Графиня пробежала глазами письмо и тоже заплакала.

– И мы ничем не можем им помочь? – спросила она, глядя на мужа. – Совсем ничем? Должен же быть какой-то выход.

– Ничем, – вздохнул Ангус. – Джеймс всегда был игроком и сыграл на то, что поможет королеве управлять лордами, если станет ее мужем. Это один из немногих случаев, когда он бросил жребий и проиграл.

– У тебя есть золото, – напомнила Анабелла.

– И я воспользуюсь им, чтобы облегчить ему пребывание в тюрьме, но если с помощью золота попытаться устроить побег, финансировать очередное восстание, это может дорого стоить Дуну. Морей теперь в силе. Он короновал сына королевы, и на этом, милая, конец истории. Босуэлл это знает. Он неглуп, если не считать случаев, когда влюбляется.

– Понимаю, – кивнула Анабелла, – но сердце разрывается при мысли о том, что Босуэлл умрет на чужой земле и будет похоронен в одинокой безымянной могиле. А королева? Что будет с королевой?

– Думаю, Морей, почувствовав, что бразды правления в его руках, поместит единокровную сестру в место более гостеприимное, чем замок Лохлевен. Он хитрый коварный дьявол, однако его всегда чествовали как принца, каковым он и стал бы, если бы не незаконное рождение. Но Мария Гиз вырастила его вместе со всеми бастардами своего мужа Якова V. Он воспитывался в Стерлинге с Марией, до ее отъезда во Францию. И всегда любил сестру, хотя ее поведение его возмущало.

Но у Марии был год, чтобы поразмыслить над своим положением. Ее брату Джеймсу не следовало думать, что он может заставить ее склониться перед его волей. Отнесись он к ней с большей добротой, помести в место, подобающее ее статусу, и позволь видеть маленького сына, мог бы избежать того, что случилось потом.

В первые дни заключения Мария несколько раз обращалась к парламенту с просьбой предоставить возможность объяснить ее действия. Но парламент, следуя указаниям Морея и его приспешников, объявил Джеймса Хепберна, графа Босуэлла, виновным в убийстве Генри, лорда Дарнли, хотя доказательств этому не было. Они также объявили законную королеву соучастницей убийства, используя поддельные документы, которые достали из серебряного ларца королевы, в качестве доказательства ее вины. Даже достигнув своей цели, они не упустили возможности мучить пленницу, и это было серьезным просчетом.

С Марией обращались ужасно. Ее заперли в двух комнатах на третьем этаже замка Лохлевен, где было холодно и темно. Она никогда не оставалась одна. Ее передвижения были строго ограниченны, и за ней наблюдали день и ночь. У нее не было духовного утешения. Отчаявшаяся и обозленная, она отреагировала быстро и непродуманно.

И поскольку рядом не было Джеймса Хепберна, способного охладить ее разгоряченную голову, Мария совершила дерзкий побег из островной тюрьмы. Не успела она высадиться на материке, как сторонники стали стекаться под ее знамена. Она объявила незаконным свое отречение, заявив, что ее принудили к этому. Она – истинная королева Шотландии и отнимет трон у тех, кто украл его у нее и прикрывается малолетним королем, чтобы оправдать свои действия.