Я послала ее к черту и выпроводила навстречу девушке, прочтя краткое, но энергичное напутствие:
— Вперед! Умри, но сделай!
Мы с Вениамином остались в засаде, в переулке, скрывшись до поры до времени за стоящим на обочине грузовиком. Старый хулиган снял шлем. Морда у него была довольная, глазки масляные, как у сытого кота.
— Приятная женщина, правда, Агни? Совсем без комплексов. Мне такие нравятся. Это ее мы должны спасать? Как-то мы это странно делаем…
— Не напрягайся, — мрачно сказала я. — Тебе шлем думать мешает. Предоставь мыслительный процесс мне.
В этот момент мимо по улице, пересекая наш переулок, прошла стройная фигурка в клетчатом пальто и платке. Она не оглядывалась, но мне показалось, что она чуть прибавила шагу. Следом за ней тащилась Зинаида, погрозив отчего-то мне кулаком. Я еще успела увидеть, как она нагнала Аню Боголепову и забегала вокруг, заглядывая девушке в лицо и приговаривая бессмертную, как никогда подходящую к месту фразу:
— Дай миллиончик! Дай миллиончик! Дай, дай, дай миллиончик, пожалуйста!
Маргарита явилась чуть позже, какая-то растерянная, потерявшая свой боевой задор.
— Ну — как?! — жадно набросилась на нее я, напрочь позабыв о Венике. — Смутила ее душевный покой? Вызвала муки раскаяния?!
— Не знаю… — развела руками Марго. — Я подошла и сказала, как ты учила: «Дочь моя…»
— Я говорила «Дщерь моя!» Ты опять все перепутала!
— Ничего я не перепутала, Несси! «Дщерь» — это архаизм, церковно-славянское… В конце концов, я филолог, а не ты! Так вот, я ей говорю так ласково, так трогательно: «Дочь моя!»
Эта старая квашня молитвенно сложила ручки на груди, закатила глазки и замолчала.
— Ну?
— А?! Ах, да… Я ей говорю: «Дочь моя! На тебе тяжкий грех!» А она… она меня просто поразила, Несси! Просто убила на месте! Она только взглянула своими глазищами так печально, сказала: «Простите меня, матушка. Помолитесь обо мне Спасителю» и поцеловала мне руку… Представляешь? Ужас какой! Я думала, она меня выбранит, или еще что… Может, мы что-то неправильно делаем? Может, нужно как-то иначе?
— Нет, — твердо и непоколебимо ответила я. — Нельзя иначе. Коней на переправе не меняют. Ступай, догоняй Зинаиду. Делайте все, как запланировано. А мы с Вениамином Михайловичем отправимся по назначению.
— Опять кофе пить, пока мы работаем? — съязвила Маргарита.
Я смолчала. У моей подруги явно портился характер!
3
Если явление имеет тенденцию к повторению, значит, его можно использовать. Дважды бандиты неизвестным мне способом находили владельца чемодана, и вполне вероятно, что они смогут сделать это и в третий раз. Если я буду следить за ними, то, может быть, узнаю, как они это делают. Хотя, как мне кажется, я уже знаю.
Лишь привычка добросовестного исследователя да чувство ложной скромности заставляли меня заниматься проверкой своей безупречной версии. Да еще, может быть, желание защитить Аню Боголепову от уготованной ей неминуемой участи, которая постигла Свету Самушкину и Иродиаду Колядко. Красота — страшная сила? Увы! Есть люди, на которых эта сила не действует.
Поэтому мы с Веником полдня честно и благородно таскались по пятам угрюмого джипа маргинального соседа Маргариты, ожидая, пока случится… нечто. Да, и кофе тоже пили! Три раза! Во-первых, нам надо было где-нибудь спрятаться, чтобы не торчать на глазах бандитов, как три тополя на Плющихе. Веник со своим «харлеем» очень даже был заметен, ну и я, надеюсь, тоже. А во-вторых, я, управляя по мобильнику своей розыскной супербригадой, разрешила ей зайти в закусочную. Один раз, чтобы не избаловать.
Вениамин Михайлович мне надоел со своим мужским эгоизмом. Все только о себе! Первых два часа я спокойно и терпеливо слушала его незамысловатые россказни о проказах молодости. Потом у меня начала болеть голова. Потом стало казаться, что я вот-вот сойду с ума от прелестей общения с этим придатком мотоцикла, рот которого беспрерывно громыхал, точно выхлопная труба глушителя.
Веник был очень доволен возможностью поговорить. А мне некуда было деваться с этой Голгофы! Нужен был скорый транспорт под рукой — и я терпела.
— Ты какая-то скучная, — заметил он всего лишь через три часа общения. — Что-нибудь случилось?
— Нет-нет, не беспокойся, — вымученно осклабилась я, чувствуя себя как после трепанации черепа. — Все в порядке. Продолжай, пожалуйста, мне очень интересно.
— Отлично! Тогда я расскажу тебе историю, как мы с корешами возили на мотоциклах корову! Это был полный прикол!
И последовала еще получасовая серия «полных атасов», «приколов», «отпадов» и прочей детской белиберды. Господи! Создавая мужчину, ты слишком много внимания уделил костному мозгу, в ущерб головному! Наметившиеся диспропорции очевидны!
Но терпение мое было, наконец, вознаграждено. На пятом часу непрерывного общения, доведя меня до состояния, близкого к состоянию Ивана Грозного непосредственно перед убийством собственного сына, Веник направился в сортир, громогласно оповестив об этом и меня, и всю публику в кафе. Я разогнала кровавых мальчиков в глазах, насладилась минутой тишины под сочувственными взглядами молодой пухленькой барменши и позвонила Зинаиде.
— Мы на Ладожском вокзале! — напряженно дыша, сообщила Зинка. — Слушай, она таскается по городу пешком, как заведенная! На трамвай ни разу не села! Мы уже с ног валимся!
— Может, вы вывели ее из равновесия?
— Черта с два! Скорее, сами вышли!
— А что это ты так странно дышишь?
— Радуйся, что вообще дышу! Это тебе не на мотоциклах кататься! Ритка ногу натерла, тащу ее под руку! Иначе она идти отказывается! Ну, пошла, убогая! — заругалась Зинаида в сторону, и в трубке стали слышны жалобные стенания и поскуливания Маргариты.
Едва успела я отключить телефон, как увидала в окно, что хозяин джипа, выбежавший без куртки из подъезда казино «Колыма», расталкивая и сбивая прохожих, со всех ног несется по противоположной стороне проспекта к своей машине. Очевидно, настал тот час, которого мы ждали. Не раздумывая, я бросилась к туалету и забарабанила кулаками в дверь:
— Веник, выходи! Хватит там торчать! Что ты делаешь там столько времени?!
Наверное, это смешно выглядело, но мне было не до смеха. «Биток» уже садился в машину. На мой стук и крики выглянул из подсобки повар-кореец и сказал, прищурясь:
— Зенсина! Иди сюда! Здесь еще место свободное есть!
Подлый байкер не подавал признаков жизни, и тогда я щелкнула выключателем у двери, оставив его в комнате уединения в полной темноте. Тотчас раздался рев испуганного бегемота, и Вениамин Михайлович, чуть не высадив котелком двери, выбежал прямиком в зал, едва успев подтянуть кожаные штаны, сползающие с его толстой задницы.
— Агни! Что ты делаешь! — закричал он, краснея, как девочка, стыдливо отворачиваясь от прыснувшей в кулачок барменши и затягивая потуже на чреве широкий пояс с металлическими бляхами. — Я же могу умереть от испуга! Или стану полным идиотом!
