1
Джамбулат Гарсиев, всегда отличающийся быстрой легкой походкой, домой шел неестественно для себя медленно, чтобы успеть обдумать новую ситуацию и оценить угрозы и выгоды, которые можно из нее извлечь. Если он и желал бы получить от кого-то помощь в поисках сына, то Гилани Гирмасолатович стоял бы в списке на одном из последних мест. Этот человек был неприятен Джамбулату еще раньше, в годы молодости, когда им приходилось сталкиваться. Они не виделись уже много лет. Сейчас о Гилани он знал только по слухам, которые даже в «зоне» ходили. Некоторые считали Гилани приемником нынешнего президента, если с тем что-то случится, а пока бывший комсомольский работник занимал какой-то важный пост в Москве и, как говорили, на руку был очень даже не чист. Следовательно, годы Гилани Гирмасолатовича не исправили, а только усугубили дурные стороны его характера. И выходить на такого человека не хотелось, потому что возникали опасения относительно самого Таймасхана. Джамбулат хорошо понимал, что рядом с такими людьми, как Гилани Гирмасолатович, долго не живут…
Но, не имея больше никакой возможности найти следы Таймасхана, Джамбулат на встречу с Гилани все же решился, решив быть предельно осторожным и только почву прощупать, но ничего не решая кардинальным образом.
Повернув на улицу, ведущую к своему дому, Джамбулат уже увидел машину, стоящую на другой стороне улицы против его ворот. Машина солидная, внедорожник «Порше Кайена», за такие, как слышал Джамбулат, случается, убивают. Просто угнать не получается, тогда убивают владельца и угоняют. В Чечне это одна из самых популярных машин. Одна марка сразу говорит, что владелец человек достаточно серьезный, с которым связываться не стоит. Впрочем, в Чечне слишком много людей, которые считают, что с ними не стоит связываться.
Хотелось знать, кто приехал в «Порше». Скорее всего, это был сам Гилани Гирмасолатович. Он может себе позволить на такой машине ездить. Но номер на «Порше» чеченский, а у Гилани должен быть московский. Впрочем, у него, возможно, есть машины и здесь. Однако, даже подойдя ближе, увидеть того, кто внутри сидит, оказалось невозможным, поскольку все стекла были сильно тонированы.
И Джамбулат прошел мимо, спиной остро чувствуя чей-то тяжелый напряженный взгляд.
Джамбулат прошел в дом, оставив калитку открытой, поставил чайник на газовую плиту, потом заварил чай, и только после этого посмотрел на часы. Прошло ровно сорок минут, которые он отвел себе для возвращения домой перед визитом Гилани Гирмасолатовича. И тот оказался точным. В кухонное окно не было видно калитку, но было слышно, как она скрипнула, открываясь, и не сразу скрипнула повторно при закрытии. Значит, Гилани Гирмасолатович не рискует ходить в одиночестве.
В дверь не стучали. Она просто распахнулась рывком, и вошли два крепких парня с цепкими и подвижными глазами. Джамбулату показалось, что они не обыскивают его взглядом, а руками ощупывают. На парнях были строгие костюмы, олицетворяющие собой принадлежность к определенному кругу людей, среди которых им, охранникам, приходится работать. У каждого по пистолету в подмышечной кобуре, стягивающей плечо.
Он молча смотрел на пришельцев, не пожелавших даже поздороваться, которые, бегло обшарив взглядом кухню, шагнули к нему.
– Оружие есть?
– Полный чемодан, – ответил Джамбулат, отрывая локти от корпуса и показывая, что он подмышечную кобуру не носит. – Стрелять сразу или подождать?
Шутить охранники не были настроены. На всякий случай, ему и за спину под куртку заглянули. Там оружия тоже не оказалось. И после этого один из охранников остался с хозяином дома, а второй быстро, почти бегом, проскочил по двум комнатам, может быть, даже под кровать и в платяной шкаф заглядывал, как показалось Джамбулату по звукам, и, убедившись, что Джамбулат один, распахнул входную дверь.
– Все чисто. Можно входить…
Двор они, кстати, не проверили. А во дворе есть, где спрятаться троим или даже четверым. Это Джамбулат сразу отметил. Значит, не такие серьезные парни, как показалось сначала – просто рисуются. Но прокалываются на пустяках. И второй прокол определился сразу – никого не оставили рядом с объектом охраны. Если бы кто-то во дворе спрятался, объект оказался бы сразу под ударом и без защиты. Третий прокол был вообще вопиющим. Называется, обыскали на предмет наличия оружия хозяина дома… А он стоит рядом с кухонным столом и вполне мог положить пистолет в ящик этого стола. Достать оружие – дело секунд… Явный непрофессионализм. Впрочем, непрофессионализмом по нынешним временам трудно было кого-то удивить. Профессионализм давно уже заменился у людей наглостью и умением урвать чужое, до чего рука может дотянуться.
Гилани Гирмасолатович вошел важной походкой. Очень неторопливо вошел. Он, кажется, внешне мало изменился за те годы, что не виделись они с Гарсиевым. Только стал совсем седым, может быть, даже седым не по возрасту, и еще слегка морду отъел. Но это лишь следствие городской сытой жизни. Окажись он в горах среди бойцов любого джамаата, лицо выглядело бы совсем иначе, да и загар был бы не пляжным, не коричнево-шоколадным, а черным, и кожа была бы обветренной. Это добавило бы мужественности резким чертам лица гостя. А он мужественность пытался заменить тяжелым взглядом, не понимая, что такой взгляд влияет только на слабых людей, а сильные сами способны смотреть так, что кому-то не по себе становится.
– Здравствуй, Джамбулат. Я рад тебя видеть живым и здоровым, вернувшимся в свои стены. Дом тебя дождался в целостности, хотя многие в городе разрушены.
– Здравствуй, Гилани. Проходи, садись. Извини, что принимаю на кухне. Дом дождался меня, но без хозяйки он пришел в запустение. В комнате я только ночую, и потому туда не приглашаю. Будешь чай?
– Я привез бутылку хорошего грузинского коньяка. Это лучше чая.
– Давно мы с тобой не виделись, – заметил Джамбулат. – Ты забыл, что я не пью…
– Ты не пьешь вообще или не пьешь со мной?
– Я не пью вообще и в принципе. Я верующий мусульманин. Не фанатик, но верующий. А верующему мусульманину пить нельзя.
