Веду ее в кухню, усаживаю на табурет.
— Фира... я беременна.
— Да. Завтра будет два месяца.
— Нет. Никто не знал. Я решила, что забеременею и тогда он меня никогда не бросит... Я перестала пить противозачаточные таблетки... а он все равно меня бросил.
— Нет! Это не так. Он ушел и оставил себя тебе... Что ты будешь делать?
— Растить Алешу...
— Конечно. Извини, я задала дурацкий вопрос. Давай скажем Алешиным родителям. Это поможет им перенести горе.
— Скажи...
Подношу чай к ее губам. Она делает несколько глотков, отодвигает чашку, опускает голову на руки.
Я не могу смотреть, как рыдания сотрясают ее детские плечи, но она должна плакать, чтобы вылить из себя этот нескончаемый поток горя.
Глава 11. ГЕРА
Через час мой самолет в Тель-Авив. Все же не выдерживаю, набираю номер телефона в Иерусалиме:
— Раиса Борисовна, здравствуйте. Мне очень нужна Фира.
— Фиры сейчас нет дома. Что ей передать?
— Это говорит Гера. Георгий Михайлович.
— Как я рада, что вы звоните! Как рада! Что передать дочке?
Я вдруг соображаю, что Раиса Борисовна старше меня всего на два года.
— Понимаете... Я очень люблю вашу дочь... Я вылетаю сейчас в Тель-Авив. Хотел сделать сюрприз, но в последний момент решил позвонить.
— Господи! Какое счастье! Георгий Михайлович! Секунду подождите, возьму ручку, чтобы записать номер вашего рейса.
«Цифры имеют большое значение» — это Фира. Я не обратил внимания на отрывной талон, просто взял и пошел, а теперь, подходя к трапу, вспомнил о нем.
Вспомнил, чтобы посмотреть номер моего места в самолете. Я делаю то, чего не делал никогда в жизни. Я загадываю. Говорю себе: «Если номер моего места заканчивается на цифру один, значит, я принял правильное решение и у меня будет в Израиле все хорошо. А если нет, то — нет...» Смотрю в отрывной талон — 21. День моего рождения!
Чувство невероятной, буйной радости охватывает меня. Да ладно, это же просто совпадение. Просто совпадение. Нет! Это не совпадение. Это день моего рождения!
Мне хочется приподнять стюардессу и закружить, закружить эту красивую шатенку с синими глазами. Самолет израильский, а она вдруг говорит по-русски, правда с акцентом:
— — У вас очень хорошее настроение.
— Да! Прекрасное!
— Это видно по глазам. Приятного полета.
— Спасибо.
Сажусь, пристегиваю ремень, достаю оставшиеся десять страниц Фириного послания.
«Еврею нельзя пытаться узнать свое будущее. Когда Моисей привел еврейский народ к Земле Обетованной, он обратился к Всевышнему с просьбой рассказать ему о будущей судьбе своего народа. И Всевышний ответил Моисею: „Я не могу сказать тебе, что будет с твоим народом, но если ты проанализируешь, что было, то сам поймешь, что будет“.
Дорогой, любимый мой Гера, когда ты приедешь ко мне в Израиль, твоя жизнь сложится очень хорошо. И совсем не из-за меня, а благодаря тебе самому. Проанализируй свое прошлое, и ты поймешь, что я права».
Фира, Фирочка... Эстер... Скоро я увижу тебя, прижму к себе крепко-крепко, чтобы никогда больше не расставаться с тобой...
Самолет взлетает. Глаза слипаются. Видимо, переживания последних дней дают о себе знать...
Чудная шатенка с синими глазами — милая стюардесса с местечковым акцентом разносит обед, проплывает мимо меня.
— Девушка, будьте добры, разбудите, когда Израиль будет под крылом самолета. Я его никогда не видел.
— С удовольствием разбужу! Он такой красивый! Покушайте и спите спокойно.
Мгновенно проглатываю содержимое всех пластмассовых тарелочек, принесенных мне заботливой Яэль — так зовут мою новую знакомую, — и неожиданно проваливаюсь в глубокие сонные дали.
— Господин Георгий, это будет через пять минут.
— Что?
— То, что вы хотели увидеть, — Израиль! — Яэль радостно улыбается, подает мне джин с тоником.
— Лыхаем!
— Лыхаем!
И вдруг все люди в самолете начинают хлопать в ладоши, кричать: «Израиль!» — и петь «Хаванагилу».
Головокружительное счастье, незнакомое, неведомое раньше чувство причастности к своему народу охватывает меня.
Там взрывы почти каждый день, люди погибают, а их глаза светятся такой радостью — Израиль!
Смотрю в иллюминатор и не верю своим глазам. Далеко внизу дома — спичечные коробки, нитки — дороги и магистрали, и все это сверкает тысячами огней. Словно кто-то рассыпал поверх всего бриллианты. Что же это сверкание среди бела дня? Спрашиваю у стюардессы.
— Как, вы разве не знаете?
— Нет.
— Это и есть бриллианты, но их можно увидеть только из иллюминатора самолета. Когда Моше — наш пророк...
— Моисей?
— Да. Когда Моисей получил от Всевышнего скрижали Завета, они были сделаны из огромного цельного куска бриллианта. Моисей был на вершине горы и общался со Всевышним сорок дней. Еврейский народ решил, что Моисей больше не вернется, перестал его ждать и отлил себе золотого тельца, чтобы поклоняться ему. Возвращаясь к народу, Моисей увидел это и в сердцах сбросил скрижали Завета с горы. Скрижали разбились на тысячи осколков и разлетелись по всей Земле Обетованной, но только с самолета можно увидеть их сверкание.
— Потрясающе!
Заворожено смотрю в иллюминатор.
— Сверкает!
— Поверили? — восхищенно смотрит на меня Яэль.
— Конечно.
— А я пошутила.
— Что же тогда сверкает?
— Зеркала солнечных бойлеров. Их тысячи в Израиле. Почти на всех крышах. Чтобы в домах была горячая вода. От солнечной энергии. В полдень лучи солнца падают на эти зеркала под таким углом, что они сверкают, как бриллианты. Вам просто повезло с рейсом.
— Мне прежде всего повезло с вами, дорогая Яэль.
Глава 12. ГЕРА И АНЯ
Ставлю чемодан на тележку. А вдруг Фира приехала в аэропорт? Вдруг я увижу ее через несколько минут? Вливаюсь в поток выходящих людей. Просторный зал переполнен встречающими.
Отделяюсь от толпы, иду особняком, чтобы меня можно было легко заметить, и вдруг натыкаюсь глазами на свою маму.
Мне становится не по себе. Словно электрический заряд пробивает голову. Это правда: я вижу мою маму. Ее глаза, волосы, губы. Я вижу мою маму, но ей всего лет десять-одиннадцать, не больше. «Моя мама» тоже смотрит на меня. Наши взгляды соединяются.
