– Я никак не мог приехать раньше, – пробормотал Вэнс. – Мы вернулись на ранчо позавчера вечером, а утром, еще до рассвета, я отправился за тобой. – Взяв жену за плечи, он заглянул ей в глаза. Потом, чуть отстранив ее, проговорил: – Дай-ка взглянуть, как он выглядит.
Карен выпятила живот.
– А что случится, сэр, если это окажется не он, а она?
– Этого не может быть, – усмехнулся Вэнс. – Пакстоны воспитывают мальчиков. Пусть остальные рожают девочек.
– Вэнс Пакстон! – Оттолкнув мужа, Карен отбежала в противоположный конец комнаты. – Вы говорите ужасные вещи!
– Верно, – кивнул Вэнс. – Иди сюда.
– Ни за что. Да…
– Иди ко мне. – Улыбнувшись, он подошел к жене, но она, ловко увернувшись, укрылась за стулом.
– Ты тщеславный, самодовольный, эгоистичный, высокомерный…
Зацепив ногой ножку стула, Вэнс отодвинул его в сторону и обнял жену за плечи. В следующее мгновение его губы прижались к ее губам.
– Но я люблю тебя, Вэнс, – с трудом переводя дыхание, проговорила она какое-то время спустя.
– Я так люблю тебя…
– О… Прошу прощения.
Резко обернувшись, Вэнс увидел дворецкого; тот оглядывал коридор, недоумевая, как Пакстон мог незамеченным войти в дом.
– Прошу прощения, мистер Пакстон, – еще раз извинился дворецкий, – но я не слышал, как вы вошли.
– Шихан, будьте так любезны, принесите мистеру Пакстону чего-нибудь поесть. Он, наверное, очень проголодался…
Дворецкий улыбнулся и кивнул:
– Разумеется, мэм. Все будет готово через десять минут. – Шихан исчез так же внезапно, как и появился.
– Похоже, ты здесь стала членом семьи, – заметил Вэнс.
– В каком-то смысле, – кивнула Карен.
Они перешли в гостиную и сели за стол. Пока Вэнс завтракал, Карен рассказывала ему о своей жизни в Сан-Антонио. Рассказала и о вечере в честь Марвина Ратледжа. Заместитель министра привез из Вашингтона тревожные известия. Экономическая ситуация в стране складывалась не в пользу Баррета Хэмптона, и ему даже пришлось отказаться от дома в Вашингтоне и вернуться в Нью-Йорк, чтобы лично заняться самыми неотложными делами. Ианта же была в ужасе, ведь она лишилась столичного общества. А тем временем весь Вашингтон обсуждал последнюю новость – злодейское убийство Энджи Лейтон и странное исчезновение Эрнеста Лейтона. Причем мнения высказывались самые разные: одни ужасались и возмущались, другие, потупившись, шептали: «Наконец-то мы от них избавились».
Вэнс, склонившись над тарелкой, молча слушал рассказы жены и время от времени кивал, однако думал совсем о другом: увидев живот Карен, он решил, что сделал ошибку, прихватив для беременной женщины верховую лошадь. Покончив с едой, Вэнс поделился с ней своими опасениями, но Карен рассмеялась и сказала, что ехать верхом в ее положении нисколько не опаснее, чем трястись в повозке.
Джеред вернулся домой под вечер и за ужином долго беседовал с Вэнсом. Карен не терпелось остаться с мужем наедине, и она то и дело порывалась подняться из-за стола. Наконец, заметив, что жена нервничает, Вэнс извинился и, сославшись на усталость, покинул столовую. Карен тотчас же последовала за ним, сделав вид, что не заметила улыбки миссис Грин.
Ванную для гостя уже приготовили. Быстро раздевшись, Вэнс со вздохом облегчения погрузился в горячую воду.
– Шесть недель в пути… – пробормотал он. – Ты даже не представляешь как я мечтал о ванне.
Опустившись на колени, Карен провела губкой по его груди и вдруг заметила свежий шрам.
– Как это случилось?! – вскричала она.
– Апачи, – ответил Вэнс. – Но все уже в порядке.
– Но ты мог… – Она побледнела. – Ты мог…
– Но я ведь жив, – улыбнулся Вэнс. Заметив слезы в глазах жены, он привлек ее к себе. – Послушай, давай не будем говорить об этом. Со мной же ничего не случилось…
Внезапно ее руки обвили его шею, и их губы встретились. Поднявшись на ноги, Карен сбросила с себя одежду.
– Откинься назад, – сказала она. – Расслабься, а я помою тебя…
Губка скользила по плечам Вэнса, по его груди, по животу… Шесть недель воздержания! Несмотря на усталость, он все больше возбуждался. Когда же Карен забралась к нему в ванну, Вэнс пробормотал:
– Я больше не могу.
Он вылез из ванны, осторожно вытащил жену из воды и, завернув в широкое полотенце, отнес в постель.
– Боже мой! Я совсем забыл! – вырвалось вдруг у него. Карен встревожилась.
– Что случилось?
– Я… Я имею в виду… Наверное, нам сейчас нельзя этим заниматься, да?
Карен усмехнулась:
– Если мы этого не сделаем, я тебе никогда не прощу.
– Ты уверена, что ничего не случится?
– Абсолютно уверена, – кивнула Карен.
Откинув одеяло, Вэнс приподнял ночную рубашку жены и погладил ее округлившийся живот.
– Мой сын… – прошептал он. – Мой сын…
– Наверное, я стала ужасно толстой, – пробормотала Карен.
– Ты самая прекрасная из женщин, – Вэнс улыбнулся и приложил ухо к' животу жены, – Ты уже что-нибудь чувствуешь?
– Да. – Он хотел приподнять голову, но она придержала его за плечи. – Знаешь, Вэнс…
– М-м?
– Я говорила с Джередом, и он…
Вэнс насторожился; он прекрасно знал, о чем пойдет речь.
– В Сан-Антонио так хорошо, – продолжала Карен. – Здесь, конечно, не Вашингтон, но все равно это настоящий город. И знаешь, Сан-Антонио – как маленький Нью-Йорк в Техасе… Джеред говорит, что тебя здесь очень ценят… Здесь и в Остине.
– Верно, у меня тут есть друзья. Еще со времен войны. Когда наше нынешнее правительство уйдет в отставку, они, без сомнения, займут места «саквояжников».
– Но и ты мог бы войти в правительство.
– Ох, Карен…
– Джеред говорит, что у тебя блестящие перспективы. Вэнс приподнялся и, как всегда в минуты задумчивости, принялся теребить усы.
– Но я этого не хочу, – заявил он.
– Ты только подумай, – настаивала на своем Карен. – Остин… Столичная жизнь…
– Карен…
– Несколько лет в правительства штата, а потом… Потом наверняка место в сенате.
– Карен…
– Подумай об этом, Вэнс. Ты снова окажешься в Вашингтоне, но только не в роли жалкого просителя, вымаливающего какие-то крохи, нет, ты станешь по-настоящему влиятельным человеком. И тебе не придется по шесть недель проводить в седле, не выпуская из рук ружья.
