Хотела бы она, чтобы их отношения превратились во что-то более длительное? Действительно ли она готова согласиться вверить себя заботам мужчины? Вопросы, вопросы… Конечно, когда-то на них придется дать ответ, но сначала она должна найти Эдварда.
Ночью, когда все легли спать и в доме раздавались лишь слабые скрипы половиц да потрескивание стен, Сахарная Энн приоткрыла дверь и выглянула в холл.
Удовлетворенная тем, что может проскользнуть никем не замеченной, она на цыпочках прошла к комнате Уэбба. Как раз в тот миг, когда она собралась дотянуться до дверной ручки, дверь медленно приоткрылась, и Уэбб выскользнул через щелку, как кот.
От неожиданности она едва не вскрикнула, но тут же зажала рот рукой.
— Кажется, мы одинаково думаем, — прошептал он. — В твою комнату или в мою?
— Твоя ближе.
Уэбб придержал дверь, и она прокралась внутрь. Как только дверь за ними закрылась, они обнялись и поцеловались.
— Мне хотелось сделать это еще несколько часов назад, — признался Он, водя губами по ее губам. — Я едва мог есть за ужином, так хотелось утащить тебя под стол и заняться с тобой любовью.
Она захихикала.
— Под столом? Какой стыд.
— Что я мог поделать, если ты трогала мою ногу своей ногой, пока все ели рыбу?
Сахарная Энн вытаращила глаза.
— Трогала твою ногу? Это, должно быть, новая собака Вилли или миссис Тэрнипсид, а вовсе не моя нога, нет. Я не совершила бы за обеденным столом подобную непристойность.
— Не твоя? Тогда кто…
Сахарная Энн засмеялась и снова поцеловала Уэбба. Она обожала его целовать, о чем прямо и заявила:
— Твои усы такие смешные. Они на вид жесткие, а на самом деле мягкие. — Она погладила темные волосы над его верхней губой.
Прежде чем Сахарная Энн сообразила, в чем дело, она оказалась в постели. На сей раз они занимались любовью без спешки, не так неистово, но зато страстно.
О, как ей нравилось чувствовать его в себе, переплетаться своим языком с его языком, прижиматься к его телу, чувствовать, как его пальцы кружат по ее груди. Замечательно. Потрясающе.
Огонь разгорался.
Они двигались энергичнее и энергичнее, пока она не воспарила выше облаков и выше луны.
Когда все закончилось, Сахарная Энн вздохнула и тесно прижалась к Уэббу.
— Я никогда не смогу привыкнуть к этому, — пробормотала она, рисуя пальцем круги у него на груди.
— Я тоже не смогу.
— Но на самом деле я пришла сюда не за этим.
Он усмехнулся:
— Разве нет?
— Я… я хочу тебя кое о чем спросить и кое-что рассказать, но не знаю, как начать.
Уэбб сел, подложив под спину пару подушек, и, притянув ее к себе, уткнулся подбородком ей в макушку.
— Начало очень серьезное.
— Да. — Она снова глубоко вздохнула и наконец решилась: — Я замужем. Это значит, что я не вдова. У меня есть муж.
Она почувствовала, как Уэбб сглотнул.
— Понимаю. — Он снова сглотнул. — И где же твой муж?
— По последним сведениям, он в Новом Орлеане.
— В Новом Орлеане? — переспросил рейнджер спокойным голосом, который совершенно не вязался с реакцией его тела. Ее рука, упиравшаяся ему в грудь, ощутила, как бешено забилось его сердце.
«О Боже, — подумала она, — должно быть, мои слова его ужасно растревожили». Но ей ничего не оставалось делать, как только продолжить:
— Да. Я должна поехать туда и найти его.
Он еще раз сглотнул.
— Так-так, понимаю…
Она в отчаянии вскочила и резко повернулась к нему.
— Нет, ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь. Быть замужем за ним — это ужас. Ужас и оскорбление! Он — грязный вонючий лгун и вор, он жалкий негодяй, самое мерзкое ничтожество на земле. Я собираюсь в Новый Орлеан, чтобы найти его, и там мне, вероятно, придется его застрелить. Ты поедешь со мной?
Глава 19
Уэбб был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова. Сахарная Энн заставляла его все больше и больше нервничать. С одной стороны, он хотел крепко обнять ее, а потом плясать в кровати. То, чего он хотел, ради чего оставил работу, о чем мечтал, наконец свалилось ему прямо в руки.
Эдвард Херндон в Новом Орлеане.
Боже, Боже! Новый Орлеан!
Он почти у цели — осталось протянуть руку и схватить награду, но ее откровенность поставила его в весьма затруднительное положение. Капитан всегда знал, что она замужем, безусловно. Разве он не мучился этим все время, пока жаждал ее? Разве не это съедало его живьем? Но он также знал, что Херндон — вор, сукин сын, и успокаивал себя этим.
Проблема заключалась в том, что Сахарная Энн доверилась ему и собиралась открыть все; от этого он чувствовал себя низким подлецом.
— Ну? — нетерпеливо сказала она.
— Что — ну?
Сахарная Энн преувеличенно громко вздохнула и закатила глаза.
— О небо! Уэбб Маккуиллан, разве ты не слышал, что я тебе сказала? Ты не хочешь это обсудить? Тебя не волнует остальная часть дела?
— Я отлично все слышал. — Он с трудом проглотил комок, застрявший в горле, такой большой, что и лошадь задохнулась бы. — Может быть, тебе не стоит рассказывать остальное?
— Нет уж, раз я начала, то намерена закончить. Уэбб, ты, наверное, на меня сердишься — в конце концов я лгала тебе и сделала участником… адюльтера. Ты человек чести; я знала это и раньше, до того как Триста прочитала мне об этом целую лекцию, но, если честно, я больше ему не жена. Разве он не убежал со своей любовницей? Разве не она носит мои драгоценности и тратит мое наследство? Наш брак давно закончился, намного раньше, чем Эдвард удрал среди ночи, оставив меня с ужасной лихорадкой умирать и забрав все, что смог унести. Ты очень сердишься на меня?
— Нет, — сказал Уэбб, не в силах придумать ничего, чем можно было бы ее утешить.
— Однако ты потрясен, не так ли? Испытываешь отвращение. Хорошо, позволь мне сообщить тебе кое-что: я сама чувствую точно такое же отвращение. Я чувствую отвращение и ярость. Эдвард Херндон — вот имя отвратительного червя, который объявил меня воровкой и обманщицей. Я никогда не лгала раньше, ну, может быть, раз или два, по мелочам, только ради того, чтобы не задеть чьи-то чувства.
Сахарная Энн ужасно волновалась, и Уэбб видел, как нарастает ее возбуждение. Взяв ее руки в свои, он тихо прошептал:
— Успокойся, я вовсе не потрясен и не испытываю отвращения. Немного удивлен, может быть.
— Ха! Держу пари, ты врешь. Но я хочу объяснить.
