Сильная рука приобняла Амелию за затылок, удерживая радом, и рот Саймона настойчиво впился в ее губы, приоткрывая их.
И Амелия сдалась. Она поцеловала Саймона в ответ — пылко, с жадностью, неистово… Их языки соприкоснулись.
И тут Гренвилл внезапно отпрянул от нее, его глаза широко распахнулись, взор прояснился.
— Это не сон.
Амелия знала, что ее щеки пылают. Все ее тело томилось в страстном огне. Ей хотелось, чтобы Саймон целовал ее, ласкал ее, она так мечтала взорваться от наслаждения…
— Нет, не сон, — ловя воздух ртом, отозвалась Амелия.
Гренвилл на мгновение замолчал, сосредоточенно глядя на нее.
— Черт побери, — наконец выругался он. Потом, резко отодвинувшись от Амелии, перебросил ноги через диван и сел.
Дрожа всем телом, Амелия покачнулась, отпрянув от него.
Только что Саймон поцеловал ее, и она ответила на этот поцелуй.
Гренвилл грубо бросил:
— Вы сидите на полу.
Только тут Амелия осознала, что действительно сидит на полу, а Гренвилл — на диване, смотря на нее сверху вниз. Мельком взглянув на его натянувшиеся бриджи, она зарделась еще больше и вскочила. Колени у нее подкашивались.
Саймон растянулся на диване, положив одну руку себе на лоб.
Амелия закрыла пылающее лицо ладонями. И что теперь? Она услышала, как Саймон встал. И напряглась всем телом, когда он прошел мимо нее.
Обернувшись, Амелия увидела, что Саймон налил два бокала бренди. Потом он протянул один ей.
— Благодарю вас, — прошептала Амелия, осознавая, что должна уйти.
— Вы могли бы подумать как следует, прежде чем заставать меня врасплох, когда я сплю. — Его голос звучал невозмутимо, но взгляд казался настороженным.
По-прежнему трепеща всем телом, Амелия сделала внушительный глоток бренди. Напиток был очень вкусным, и она снова отпила из бокала.
— Это не погасит вспыхнувший огонь, — заметил Гренвилл.
Амелия сделала третий большой глоток.
— Я не могла оставить вас в таком состоянии, метавшегося по дивану, — пояснила она.
— В следующий раз вам стоит хорошенько подумать об этом, — повторил Саймон. — Я не уверен, что окажусь столь же деликатным.
Она крепко сжала ножку бокала. В следующий раз — если этот следующий раз будет — Саймон не станет удерживаться от того, чтобы заняться с ней любовью. Впрочем, Амелия знала, что не должна даже думать о том, чтобы снова оказаться в его объятиях!
— Что, бога ради, вам такое снилось?
Его взгляд тут же стал безучастным.
— Я не помню.
— Вы громко звали кого-то по имени. Кажется, это звучало как Дантон.
Он пожал плечами, но, похоже, насторожился:
— Я не знаю никого, кто носил бы это имя.
— Мне показалось, будто вы страдаете. Вы говорили, что там было много крови! — воскликнула Амелия.
Взяв свой бокал, Гренвилл отошел от нее.
Полная решимости докопаться до истины, Амелия последовала за ним.
— Что же такое могло вам присниться?
— Не знаю.
— Вас не было рядом с Элизабет, когда она умерла, в противном случае я подумала бы, что кровь в вашем сне связана с ее смертью при родах.
— Не берите этого в голову, — резко бросил он.
— Как я могу закрыть глаза на ваши страдания? — чуть ли не в ярости спросила она. — Вы что-то упомянули о том, что вас раскрыли. Что это значит?
Гренвилл взглянул на нее, его лицо было стянуто маской гнева.
— Я не знаю! Это был проклятый сон! Но вы, вероятно, правы. Мне, должно быть, снилась Элизабет!
— Вы сказали, что они пришли за вами! — добавила Амелия, ни на йоту не веря ему.
— Боже, вы напоминаете проклятого терьера, вцепившегося в кость! — закричал он.
— Кто так настойчиво охотится за вами? Кто хочет напасть на вас? Поэтому вы держите пистолет в ящике стола? Кто-то преследует вас, Саймон?
— Черт побери, — взревел он. — Проклятье!
И швырнул свой бокал в стену.
Амелия вздрогнула и отскочила в сторону. Бокал разбился вдребезги, а пятна от бренди испещрили красивую зеленую ткань, обтягивавшую стены.
— Оставьте эту тему, Амелия.
Потрясенная, она осторожно поставила свой бокал на столик. И тут же вспомнила о пятне на обоях в комнате Гренвилла в Сент-Джаст-Холле.
— Мы — друзья. Вы сами это сказали.
— Тогда я совершил огромную ошибку. В данный момент вы — моя экономка, и сейчас у меня возникло большое желание уволить вас.
Она пропустила его слова мимо ушей.
— Вас что-то беспокоит. Вы были взволнованы той первой ночью на дороге — я поняла это по вашим глазам. Я даже почувствовала это. По каким-то причинам вы спешили добраться до города. Потом вы пропали на весь день — вы никому не сказали, куда идете и когда вернетесь. Что происходит, Саймон? Кто-то преследует вас? Вы в опасности?
От негодования у него перехватило горло.
— Не грозит мне никакая опасность! У вас разыгралось воображение! И все из-за какого-то сна!
— Я не обратила бы внимания на этот странный случай, если бы он был единственным, — ответила Амелия, не сводя с него пристального взгляда.
— Я — не ребенок, чтобы отчитываться перед старшими, — процедил Гренвилл.
— А что, если возникнет какая-то чрезвычайная ситуация и нам потребуется связаться с вами? Будьте благоразумны.
Повисла бесконечно долгая, мучительная тишина. Саймон вернулся к буфету и наполнил другой бокал. Не глядя на Амелию, он сказал:
— Вы правы. Мне следует сказать вам, как можно со мной связаться, на тот случай, если возникнет проблема с мальчиками.
Он размашисто прошелся по комнате и остановился перед камином, неподвижно глядя на огонь.
Амелия подошла к Саймону. Она заметила дрожь, сотрясавшую его тело. Он лишь притворялся спокойным.
— Что вам приснилось? Что так потрясло вас?
— Боже, вы неугомонны! Я не помню, Амелия. — Он мельком, резко взглянул на нее, будто предостерегая от дальнейших расспросов.
Амелия сделала шаг вперед, и теперь они стояли рядом. Их разделяло всего ничего, а огонь в камине был слишком жарким…
— Я просто хочу помочь. И возможно, я могла бы помочь, если бы знала, что вас так беспокоит. С вами произошло нечто ужасное, и это может как-то затронуть мальчиков?
— Все, что я когда-либо сделал, все, что я делаю сейчас, — это только ради них! — грубо отрезал Гренвилл.
