Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
- Не знаю, дорогая. Я вообще все меньше и меньше знаю. Говорят, что не делает.
Взобравшись на вершину холма, путники устроились в ресторанчике "Монмартр" и заказали две порции лукового супа.
- Мне кажется, вам здесь нравится. В Париже вы как-то смягчились, подобрели, - заметил профессор, разглядывая довольную физиономию спутницы.
- Конечно. Ведь в Париже я не бывала с ним...
- Неужели? - воскликнул профессор. - Как же я ошибся? Как - не бывали? Не может быть.
- Может. Он возил меня в основном туда, где не бывал ранее сам. Зачем ему два раза смотреть одну и ту же Эйфелеву башню? Он еще до меня управился с Парижем. Поэтому здесь я прогуливалась сама. Хочу - направо, хочу - налево. Это был мой первый свободный город.
- Ага. Отлично. Значит, по истязательской части у нас наконец перерыв. Может быть, вы, пользуясь редким случаем, расскажете мне что-нибудь интересное? Помимо репортажей из пятизвездочных пыточных камер...
- А что бы вы хотели послушать? Я чудовищно болт?лива, если заведусь. Я даже на радио работала. Очень долго и со всей душой, и даже голос ни разу не сорвала. Вот как любила поболтать!
Профессор заскучал и посмотрел в окно. Монмартрские художники картинно стояли у своих мольбертов на площади и так же вежливо, как давешняя бабушка с палантином, пропускали прохожих сквозь свои измученные мельтешением мира хрусталики.
- Сколько зрелищ... Каждый день. Да? - Алина тоже посмотрела на художников.
- Вряд ли они страдают. Вот вы, когда радиовещали, страдали от потока гостей эфира?
- Вам действительно интересно, что там было со мной на радио?
- Честное слово. Кое-что я читал - из конфискованного у Анны. Кое-что домыслил сам, но это пока лирика, вздохи на скамейке. Весь смысловой залп, ну почти весь, у вас перерождается в подспудный эротиче?ский гул, что бы вы ни писали. И это надоедает. В конце концов я мужчина и терпеть бабьи причитания долго - не могу. У меня в этом вопросе всю жизнь было твердое кредо: каждый - сам кузнец своего счастья... Хоть я и врач.
- Кажется, время внесло коррективы в ваше кредо, не так ли? - Алина подцепила краешек гренки, укрываю?щей луковый суп, чтобы увидеть ее толщину.
- И этого я не знаю, - сказал профессор. - Но про радио - ладно, готов послушать, пока не надоест. Может, вы хоть в это дело не вносили этого самого...
- Хотите, я вам про Пифагора расскажу? - Алина прекратила изучение супа и начала просто вкушать его - с блаженством в лице.
- Он тоже был у вас в прямом эфире? - вздохнул профессор.
- Все там были... - загробно ответила Алина, все глубже увлекаясь супом. - Интересно, где бы отведать душистого компота из семян лотоса?
Расслышав вопрос, профессор пришел в прекрасное расположение духа и пустился в экскурс по мировым кухням.
Обед закончился в самой дружественной обстановке.
Покинув ресторан, они направились в здешний собор, любуясь живописным сумбуром этой прославленной мест?ности. Все под рукой. Внизу - дамы разной степени тяжести поведения. На верхушке холма - собор. Посередке - разная жизнь. Такой вот удобный набор. Впрочем, описывать Париж уже странно.
- Наверное, на Монмартре никто не чувствует себя забытым, - с удовольствием сказала Алина.
- Ну почему же? - возразил профессор. - Я, например, везде чувствую себя... особенно в последнее время...
Он понизил голос и отвернулся от Алины, несказанно удивив ее. Легчайшую, приятную постресторанную обстановку будто ветром унесло.
- Как вы себя чувствуете? - с тревогой спросила писательница у врача. - Поверните, пожалуйста, лицо в мою сторону.
- Я иногда чувствую... Чувствую, будто Бог создал нас и забыл.
- Нас с вами? Или нас - человечество? В любом случае вам очень везет с чувствами, - заметила она. - Я, наоборот, ни на секунду не могу вырваться. Контроль за каждым моим шагом ощущаю. Буквально. Каждым.
- Как вы думаете - зачем Ему это? - спросил профессор почти шепотом, косясь на собор.
- Собор или я? - уточнила Алина.
- Вообще все...
Тима, лестница, матушка:
прошлое приблизилось
Красота свежего леса была благодатна, и однажды Тима увидела лестницу. Лоскутный мир, полный строительного материала ее чувств, взлетел над лесом к небу и, возвращаясь к Тиме, вдруг просыпался благоразумным порядком сияющей лестницы. На ней все слышно и видно: сначала открытыми глазами, а потом - можно и закрыть глаза, это не имеет значения.
Вернувшись в комнату и подойдя к иконе, Тима на миг заметила в руке у Пречистой маленькую лестницу. И обрадовалась, поскольку каждый день училась у этой женщины чему-то новому, а отметки за прилежание ей будто лес выставлял. Тима как маятник ходила от леса к иконе, проверяя одни чувства - другими.
Лестница исчезла.
Все необъяснимо. Но ладно, можно и так пожить...
Иных учителей у нее пока не было, если не считать старика с его уроками домоводства.
Тима захотела спросить у Нее, почему лестница только мелькнула и исчезла. И тут появился золотистый туман, и ангел нежно шепнул Тиме прямо в душу: "Смотри на Нее каждую минуту, каждый день, и тогда тебе не понадобятся во?просы..."
Матушка-настоятельница ждала. Матушка тоже умела слышать лес. Вчера на литургии она вспомнила, увидела въяве, как двадцать лет назад ей случайно довелось помогать одной роженице. Женщине, заблудившейся в этом лесу близ монастыря, нужна была квалифицированная помощь: роды были ужасные, муки нечеловеческие.
Матушка сначала понадеялась на свои силы и хлипкие знания, но очень скоро поняла, что надо бежать за ближайшей повитухой, а еще лучше - звонить в город. И пока она металась, искала, грозила, уговаривала, показывала дорогу, женщина все-таки родила и даже сумела скрыться. По траве тянулась красная пунктирная линия.
Новорожденный ребенок, оставленный под сосной, почему-то молчал. Врач, приведенный матушкой в лес, сказал, что сам отвезет девочку в приют, в милицию, в больницу - да куда понадобится. Матушка поверила врачу и вернулась в монастырь, почему-то обеспокоенная до глубины души.
Врач не довез девочку ни до милиции, ни до приюта. Он понял, что ребенок слепоглухонем от рождения, и подбросил на порог лачуги, когда проезжал через какую-то заброшенную деревню. Со словами "Да поможет тебе Бог..." он положил девочку на крыльцо, сам не понимая своего поведения. Ну а дальше вы все знаете - про странное детство Тимы, про доктора Василия Неведрова и про исчезнувшую сестренку Анны, то есть Тиму, как вы понимаете...
"...Собор или я?"
Несчастье имеет свойство вызывать таланты, которые в счастливых обстоятельствах оставались бы спящими.
Гораций
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
