– Вам удобно? – поинтересовалась акушерка.
– Да, – покорно ответила Эвелин.
– Значит, мы слабо постарались, – озаботилась Прогестерона.
– Ей столько предстоит пережить, а у нас так мало времени!
Появился взволнованный Билл и просюсюкал:
– Как у нас дела?
– У нас? – забеспокоился Гистамин. – У кого это – у нас?
– Господи, что же нам делать? – нервничал Адреналин.
– То же, что и всегда: немного подождать, а затем полностью вырубить его соображаловку.
– Мне нужно обезболивающее! – проорала Эвелин Биллу.
– Я думал, ты хочешь естественные роды.
– Ты ни хера не понимаешь!
– Ух, ты! – изумился Феромон.
Акушерка снова заглянула в палату:
– У вас все в порядке?
– Мне нужно обезболивающее.
Она сверилась по своим записям и покачала головой:
– Вы отказались от анестезии.
– Мне нужно обезболивающее! – заревела Эвелин.
– Давайте подождем доктора, – сказала акушерка и испарилась.
– Начались схватки!!! – кричала Эстрогена.
– Давай попробуем подышать, как нас учили, – жизнерадостно сказал Билл.
– Фу – фу, ха – ха, – помогали ему гормоны.
– Иди на хер, – отозвалась Эвелин.
– Ух, ты, как мы ее завели, – сказала Эстрогена.
– Она уже почти обессилела, – ворковала Прогестерона.
– Фу – фу, ха – ха.
– Еще одна схватка, пошла!!!
– …Пусть она сойдет с ума от боли.
– Газ и воздух, газ и воздух, – бормотала Прогестерона. – Сейчас она потребует газ и воздух!
– Кто-нибудь считает промежутки между схватками? – спросил Гистамин.
– Это обязанность Билла, – ответил ему Феромон.
– А он ее выполняет?
– Вроде того, но сегодня утром мы сделали так, что он забыл дома часы. Он пытается считать, но постоянно сбивается.
– Он уже не в себе?
– Похоже на то.
– Как вы полагаете, мы скоро сможем снова заниматься сексом после всего этого? – спросил Тестостерон.
– Не раньше, чем через несколько месяцев, – ответил Феромон. – Я подглядел в расписание близняшек. Они навыдумывали массу разных причин, почему Эвелин будет отказываться от секса. Они собираются держать Билла на голодном пайке как минимум до конца года.
– А поточнее? – не мог успокоиться Тестостерон.
– Никто не знает, – ответил ему Гистамин.
– Сколько длятся роды? – спросила Эстрогена.
– Столько, сколько нужно. Она первородящая… мучается часов двенадцать или около того. Пока не замучается до смерти. Все будут волноваться, что у нее медленно раскрывается шейка. Очень медленно, прошу заметить. Все должны переживать за благополучный исход. К несчастью, она будет тужиться именно в те моменты, когда делать это категорически запрещено.
– Она хочет тужиться, но ей нельзя, – распевала Эстрогена.
Акушерка вернулась с доктором, который великодушно назначил газ и воздух. Роженица потянулась к обезболивающему, как утопающий к спасательному кругу.
– Я хочу тужиться, – бормотала Эвелин. – Почему мне нельзя потужиться?
– Для этого раскрытие должно быть не менее десяти сантиметров, милочка – ответил врач.
– Послушайте! Когда ваша задница достигнет раскрытия моей шейки, я засуну вам в нее кулак, и тогда мы поговорим на равных.
– Ух, ты! – вновь изумились все гормоны, и мужские, и женские.
– Хорошо у нас получилось со злобой, – радовалась Прогестерона. – Пусть теперь поплачет.
Время тянулось очень медленно.
– Кажется, газ и воздух не помогают, – в очередной раз взмолилась Эвелин.
– Конечно, нет, – хмыкнула Эстрогена. – Их основное назначение – отвлечь тебя, чтобы ты не жаловалась. Когда они соберутся делать ей надрез, нужно будет срочно организовывать нормальный естественный надрыв.
– Да, надрыв через всю промежность, – воодушевилась Прогестерона.
– Ты такая выдержанная. Тебе никогда не хочется выругаться? – спросила Эстрогена.
– Не знаю, зачем ты мне это предлагаешь.
Тут появилась Тестостерона и сообщила:
– Я могу выругаться. Смотрите, мне кажется, что вместо того, чтобы тужиться, она срет.
– Тебя кто приглашал?
– А мне не требуется приглашение. Я имею право к вам присоединиться.
– Давайте поднимем ей давление, – закричала Адреналина. – Пусть она ослабнет и приготовится к инсульту!
– Успокойся, – сплюнула. Эстрогена. – Это наше шоу, отвали.
– Думаю, самое время подвергнуть жизнь ребенка опасности, – мечтательно размышляла Тестостерона. – Нам нужна гипоксия плода!
– Тогда они наложат щипцы, – испугалась Адреналина.
– Именно! – закричала Прогестерона. – Все, я останавливаю роды! Схваток больше не будет. Я не могу работать, когда эти недоделанные гормонши так и снуют повсюду и отвлекают меня. Все! Я остановилась!
– Не глупи, сейчас ты остановиться уже не можешь, рано или поздно ребенок появится на свет.
– Тогда лучше поздно, чем рано. Или никогда! Говорю вам, я не могу так работать!
Пока гормоны решали свои проблемы, доктор вкрутил в головку младенца какую-то штуковину, которая следила за его сердечными сокращениями. Прибор сильно походил на антенну телепузика. Когда Эвелин тужилась, провод выходил наружу, и пульс ребенка ускорялся, а когда она расслаблялась, провод возвращался на место.
– Это просто омерзительно, – поделился своими наблюдениями Тестостерон.
При виде этого зрелища счастливый отец позеленел, в глазах у него помутилось, и он приготовился упасть в обморок.
– Отставить, придурки, – закричал Гистамин. – Мы не должны его лишать сознания до настоящих родов. Он хочет пропустить момент рождения, чтобы потом делать вид, что очень хотел помочь Эвелин.
– Боже мой, боже мой, несут щипцы!!! – запаниковал Адреналин.
– А она обделалась. – В голосе Феромона слышалось скрытое одобрение. – Смотрите, понос!
– Боже мой, боже мой, боже… они зацепили головку и… – Адреналин замолк.
– Я же сказал вам, что Билл грохнется в обморок.
– Смотрите, Билл в обмороке, – радостно хмыкнула Тестостерона. – Я знала, что он ни на что не годится. Вот придурок так придурок!
– Ладно, дамочки, давайте-ка рожать, пока он не очухался. Раз, два, три, вдох!
