Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Николай Дмитриевич лез вместе со всеми в узкий проход между домом и перекрытым спуском в метро, спина вспотела и горела в ожидании удара, в голове пульсировало: «Ну вот! Ну вот!» За мгновение из солидного, уважаемого человека, из профессора и доктора исторических наук он превратился в одно из животных, которых куда-то погнали… Спасаясь от дубинок, люди перескакивали через поваленные металлические ограждения. Старушка, маленькая и сухая, запнулась, упала, бессильно ойкнула. Николай Дмитриевич приостановился, чтобы помочь ей подняться, и получил по левой лопатке. Боли не почувствовал, но туловище противно, как не его, дернулось, кепка слетела с головы. И во рту сделалось горько.
– Да что ж это?! – стал оборачиваться, получил еще. А потом его крепко взяли под мышки, потащили.
– Вытесняем, вытесняем! – командовали сзади.
– Заполняем! Сюда давай, – руководили спереди.
Николая Дмитриевича вели к стоящим вдоль тротуара «Уралам». Двери серых будок открыты, возле них мужчины в камуфляжах с каменными лицами и прозрачными, неживыми глазами. Как из фильмов про биороботов… Разговаривать, объяснять, ругаться бесполезно.
Он глянул вдоль Страстного бульвара. Повсюду крупнотелые хватали низеньких и темных, а те уворачивались, отбегали, отбивались криком: «Позор!» На асфальте валялись бумажки-транспарантики, книжечки Конституции и почему-то много роз. Депутат Рыжков, ссутулившись, медленно двигался прочь…
– Пошел, – без злобы велел один из конвоиров; Николая Дмитриевича приподняли и забросили внутрь будки.
Было странно и стыдно даже, но негодование, возмущение исчезли. Наоборот, стало легко и спокойно… Николай Дмитриевич знал за собой такое – в сложных ситуациях в нем часто словно бы что-то переключалось и появлялась уверенность: все это происходит не с ним, а сам он смотрит на кого-то похожего на себя со стороны и чуть сверху. Смотрит без всяких эмоций… Наверное, хранящее его от инфарктов и инсультов качество…
Присел на лавку. Выдохнул. Подвигал торсом – спина чесалась. То ли от ударов, то ли от испарившегося пота.
С улицы слышались крики и визги, рыдающий женский голос повторял: «Вы люди или нет?! Вы люди?..» Квакали милицейские сирены, бухала, как пушечная канонада, музыка из мощных динамиков.
В будке, кроме Николая Дмитриевича, еще кто-то сидел, но ему было неинтересно; кого-то еще забрасывали; кто-то ругался, стонал, кто-то пытался вырваться, кто-то разговаривал по мобильному телефону…
«Кепку потерял, – без досады подумалось, и Николай Дмитриевич пригладил ладонью волосы. – Надо домой позвонить».
Достал свой мобильный, набрал номер. «А что сказать? Сказать, что в милиции? – Обвел глазами прямоугольник будки. – Ладно, когда привезут». Положил телефон обратно в карман… Мда, абсурд, действительно. И когда он начался? С чего? Ведь еще лет пять назад… «Нет, – остановил себя, – не надо сейчас вспоминать, анализировать. Потом».
Посидел, глядя в пол. Не думать не получалось. С месяц назад разогнали демонстрацию в Петербурге, года два назад в каком-то городке в Башкирии хватали на улицах всех подряд, избивали и тащили в отделения, и в Калмыкии то же самое… Еще, наверное, были случаи, но он не следил… И ведь наверняка можно найти момент, когда стало нормой вот так гонять людей, хлопать дубинками, кидать в воронки. А может, и не прекращалось…
Вспомнил про покупку. «Вот, – усмехнулся, – почитал в тишине». Расстегнул портфель, вынул книгу. Полистал, выхватывая взглядом строки, замечая таблицы, схемы. Так всегда делал в магазинах или за столом, готовясь к чтению. Разогревал себя, втягивался. И сейчас привычка не подвела, и через несколько секунд Николай Дмитриевич забыл, где он, что с ним случилось. Читал известное с детства, но все равно интересное, захватывающее, как хороший детектив:
«В ночь на 27 февраля 1933 года купол Рейхстага осветился адскими языками пламени, здание пылало, как огромный кусок раскаленного угля, собрав вокруг толпу припозднившихся гуляк. Фюрера тотчас вызвали на место происшествия. Прибыв к дымящимся остаткам того, что только вчера было парламентом, Гитлер воскликнул: “Это знамение свыше… Теперь никто не помешает нам сокрушить коммунистов железным кулаком”. Согласно официальной версии, поджог Рейхстага был “актом терроризма”, преступлением коммунистов. Но в стране не было ни малейших признаков начинающегося восстания. Все было тихо. По давно составленным спискам были арестованы тысячи коммунистических и социал-демократических активистов – на сцене впервые появилось гестапо, и концентрационные лагеря приняли своих первых заключенных».
Николай Дмитриевич потер веки – в будке было темновато, – перевернул страницу.
«Начав войну с террором, правительство обнародовало два декрета – 28 февраля и 7 марта соответственно, “для защиты народа и государства”, – которые ограничивали свободу прессы, личные свободы и право на собрания. 12 марта флаг со свастикой был объявлен официальным национальным символом».
– Так, этих на Якиманку вези, – раздался приказ снаружи. – Дорогу-то знаешь? Давай тогда.
Дверь захлопнулась, скрежетнул замок. Мотор «Урала» завелся.
Один из задержанных громко, протяжно вздохнул, другой достал шуршащий пакетик с сухариками, стал кидать их в рот, с хрустом раскусывать. Николай Дмитриевич прикрыл глаза – очень хотелось есть, даже подташнивало. «А ведь у нас после Беслана подобное началось, – невольно пришло сравнение. – Не так резко, конечно. Но выборы губернаторов отменили, даже президентов республик теперь назначают, оппозицию прижали окончательно, Дума ерундой занялась, лучше бы и не было… Да, похоже. И… и что тогда впереди?» От этого жутковатого вопроса Николай Дмитриевич встряхнулся, словно пытаясь проснуться, спина снова стала холодной и влажной. «Неужели?..»
Машина тронулась. Проехала несколько метров и стала медленно сворачивать налево. «В Малый Путинковский, – определил Николай Дмитриевич. – Нет, в Нарышкинский переулок».
– Глядите! – радостно вскричал сидящий у зарешеченного окна парень с багровой шишкой на лбу. – Пошли! Они пошли!
Николай Дмитриевич приподнялся, глянул наружу. По тротуару Страстного бульвара двигалась короткая, но густая, плотная колонна. Из переулков, подворотен и будто прямо из стен в нее вливались новые, новые люди. Появились флаги – разноцветные и в основном неизвестные Николаю Дмитриевичу. Черный со сжатым кулаком, синий с надписью «Смена», лимоновский, светлые с аббревиатурами ОГФ, РПР, НДС…
– Молодцы! Вперед! – радовались люди в будке; и у Николая Дмитриевича защипало в груди, захотелось что-нибудь закричать.
Колонна стремительно, ежесекундно росла и вот, не уместившись на тротуаре, вылилась на проезжую часть… «Урал» еще раз свернул, колонна исчезла из виду. Ее сменили бегущие куда-то омоновцы с желтыми нашивками на рукавах «САРМАТ»… Николай Дмитриевич сел обратно, наугад раскрыл книгу.
«В мае гитлеровцы принялись решительно искоренять всю партийную систему Веймарской республики: в полном составе было арестовано все руководство СДПГ; одним ударом организация, в которой состояли 4 миллиона рабочих и которая обладала капиталом в 184 миллиарда рейхсмарок, была стерта в порошок. Ниоткуда не последовало ни малейшей реакции, не говоря уже о сопротивлении. После этого наступила очередь полувоенных националистических организаций типа “Стального шлема”. Потом пришла очередь католиков»…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
