Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
Деревни были разбросаны вокруг как попало, как будто их строители не вполне представляли, где же конец этой бесконечной страны. Район был разделен на зеленые и желтые полосы, и дома казались даже ниже среди картофельных грядок и колышущихся колосьев. Продуваемые ветрами, потрепанные непогодой, с провисшей соломенной крышей, они являют собой жалкое и плачевное зрелище в унылом свете дня.
Более крупные деревни, в которых стояло по несколько фабричных зданий, выглядели даже еще более безнадежными. Но были отдельные места, где потоки воды разрезали земляной пласт и образовывалась равнина – и даже очень небольшие потоки разрезали поразительно широкие пласты. Здесь можно неожиданно выйти на крутой склон с деревнями и кучками деревьев, и это придавало пейзажу более веселый вид.
Мы долгое время шли по этой стране, и паши лица вытянулись. Нехватка дров затрудняет ведение войны. Но к концу дня мы снова повеселели. Были леса, пусть даже леса на болоте. Мы удовлетворенно болтали ногами в открытых дверях товарных вагонов. В конце концов, у нас не будет недостатка в лесе для строительства блиндажей и при устройстве артиллерийских позиций: Россия опять была в полном порядке. На станциях, как всегда, оборванные, босоногие дети попрошайничали: «Пан, дайте хлеба!» По странному контрасту, боевая техника последней модели катилась по дороге позади них. Огромные промышленные предприятия выросли вдруг среди лесов, и, даже если только высокие трубы стояли среди сгоревших сараев и груд камней, напряжение между двумя мирами было слишком очевидно – незамечаемая разница между башнями с балконами, подобными ласточкиным гнездам, и бедными соломенными лачугами крестьян. Но какое дело было нам до этого? Мы вели войну. В ближайшие недели у нас не будет времени на то, чтобы забивать голову подобными мыслями. Бутылка пошла по кругу. Н. высунулся из окна, его профиль выделялся на вечернем небе. Обветренная кожа плотно облегала его прекрасно скроенный череп. Это делало его похожим на скелет, на маску с выражением напряженной решимости.
* * *
Мы почти весь день провели в ожидании за пределами Б., высокие здания которого высятся над речными берегами. До наступления темноты мы музицировали на скрипке, кларнете, аккордеоне и на моей гитаре. Потом мы лежали в соломе, лишь просыпаясь и вновь засыпая с движением поезда.
В 4.00 мы достигли своего места назначения. Это было 31 июля. Мы посмотрели на запущенную станцию, единственной отличительной особенностью которой была наклонная платформа для погрузки боевой техники. Из леса появилась колонна повозок – одно транспортное средство за другим, лошади шли быстрой рысью и все время на одном расстоянии друг от друга. Они исчезли за следующим поворотом, как призраки из другого мира.
Мы разгрузили повозки и проследовали в деревню, где отдыхали до 7.30. Потом совершали длительный марш. Взору открылся ландшафт, более богатый и более обширный, чем показался вначале. Вет скакал рядом со мной и сказал, что это напоминает ему Украину.
Далеко впереди мы слышали глухой гул фронта, мощный и грозный, как в лучшие времена. Мы двигались с большими промежутками между транспортными средствами по жаре близкого дня. Все казалось таким знакомым: пот и песок, короткие передышки и озабоченность по поводу лошадей, жажда и остановки для приема пищи на обочине дороги. Эскадрильи истребителей с ревом пролетели мимо в голубом небе по направлению к противнику, а впереди в лесу виднелись темные клубы дыма от разрывов. Гроза разразилась с грохотом, но атмосфера оставалась гнетущей. Жара повисла над созревающими полями на обширной благодатной сельской местности. Везущие повозки лошади тяжело дышали, их грудь покрылась пеной от напряжения.
Большую часть времени я скакал впереди, следуя знакам, которые отмечали наш путь. Они вели нас вдоль «автострады» и далее через грунтовые дороги, пока в конце второй половины дня мы не достигли заброшенной деревни. Она лежала на краю заболоченных лесов. Знаков больше не было, и мы остановились, не зная, как долго нам тут оставаться. Мы с сомнением смотрели на небо, рассредоточили и замаскировали транспортные средства и уводили лошадей, когда появились «ратае». Они вышли со стороны солнца и заявили о себе. Наши пулеметы ответили. Затем они ушли. Нам не было причинено никакого вреда. Но позади нас, на западе, были дым и огонь, а в километре впереди наш командир батареи застрял со своей машиной в болоте. Они разнесли батарею в клочья.
Мы провели там ночь, но ночь была коротка. В 2.30 опять были на марше, двигаясь назад по той же дороге, по которой пришли, потому что непосредственно впереди не было прохода. Нам потребовался целый день пути, чтобы достичь места, находящегося в семи километрах, если лететь, как вороны, по прямой, и завершили свой путь на плацдарме, который наши войска отбили за день до этого.
Ситуация во многом была неясной. Я уже заметил по пути, что было не так много отрядов снабжения, которые обычно находишь за основным фронтом. За заболоченными лесами, вдоль которых мы двигались, была только жидкая линия обороны, состоящая в основном из опорных пунктов, за которые обе стороны сражались с переменным успехом. Между ними были промежутки в несколько километров. Наши войска только еще подходили. Противник перерезал линию коммуникации с жизненно важным шоссе, но наша контратака была уже на подходе. Нам приходилось заделывать брешь. Мы быстро вышли на позицию, не тратя много времени на подготовку. Только выставили часовых и смотрели в оба.
Вечером я вышел из леса по узкой тропинке, чтобы посмотреть на маленькую деревню, находящуюся непосредственно по соседству с нами, в ней были только мирные жители. Мне докладывали, что в ней еще много молодых мужчин, что казалось довольно подозрительным из-за большой опасности, которую представляли собой партизаны. Это была идеальная местность для них.
Тропа вела через отдельные участки болотистой почвы. Приходилось быстро перепрыгивать через стволы упавших деревьев. Неожиданно выходишь из чащи и оказываешься перед деревней. Она окружена желтыми посевами пшеницы, блестящего ячменя и темно-зелеными картофельными полями – просто как остров среди лесов.
На юго-востоке местность круто обрывалась к болотистой низменности с низкорослыми кустарниками, протянувшейся до русла реки, вдоль которой шла линия фронта. Тут не было видно никого. За рекой начинался лес, который доставил нам столько неприятностей из-за своей огромной протяженности и густого подлеска. Когда смотришь на карту, видишь только небольшие, далеко друг от друга разбросанные деревеньки, сосредоточенные на задней стороне вытянутых пологих холмов. Мы долго смотрели на местность и согласились с тем, что противнику трудно будет прорваться сюда.
Когда повернули по направлению к деревне с ее обитателями, большинство из которых жили в землянках, мы увидели обычное пространство вытоптанной земли перед каждым домом. Оно было чисто подметено, и вокруг полукругом стояли снопы. В центре одного такого пространства старик веял пшеницу. Он подбрасывал зерна широкой лопатой, ветер выдувал мякину, и золотые зерна падали на землю. «Много, много хлеба», – говорил он. Чувствовалось, что щедрость земли отражалась в словах и в жестах его и окружающих его людей.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
