Таник так сильно сжал рукой скребницу, что дерево едва не треснуло. Пока дело не кончилось оскорблениями, Гверан повернулся и пошел прочь. Если бы дошло до драки, Таник, конечно, изрубил бы его на куски.
Таник это тоже знал. И хотя Гверан привык, что всадники относились к нему с пренебрежением, это всегда было ему неприятно.
Когда Гверан рассказал Лиссе, о своей стычке, она казалась довольной и заметила, что будет рада, если человек, который ей не по душе, прекратит надоедать Касе.
В течение нескольких дней Гверан продолжал наблюдать за Таником.
Поначалу казалось, что Таник услышал предупреждение, но через несколько дней Гверан увидел парня во дворе в компании со всем своим семейством. Гверан спустился по лестнице и подбежал к ним. Таник тут же поклонился женщинам и вернулся в казарму.
— Послушай, Каса, сколько можно повторять, что он тебе не пара, можешь ты уразуметь это своей хорошенькой головкой?
Каса захныкала, достала из кармана носовой платок и стала вытирать слезы. Лисса мягко дотронулась до ее руки.
— Гверан прав. Давай поднимемся в комнату и хорошенько поговорим.
— Я хочу погулять с папой, — сказал Адерин. — Можно, папа?
— Пойдем, — Гверан взял его за руку. — Мы лучше погуляем, а женщины поболтают.
Они спустились к реке и сели на колючую сухую траву. Стояла невыносимая жара, ни ветерка. Адерин улегся на живот и срывал сухие стебельки травы, забавляясь с ними.
— Папа? — сказал он. — Тебе не нравится Таник, верно?
— Не нравится. А тебе?
— Мне тоже. Я боюсь его.
— Да, капитан говорил, что он тяжелый человек.
Адерин кивнул головой, закручивая травинку петлей.
— Знаешь что, папа? Он надоедает нам не из-за Касы. Ты знаешь, когда мы гуляем… Он приходит, чтобы увидеть маму.
У Гверана было такое ощущение, будто он получил удар в живот. Адерин сначала пытался завязать узел на скользком стебле, но потом передумал и стал его жевать.
— Ты уверен в этом? — спросил Гверан.
— Да, уверен. Помнишь, ты говорил мне, что надо наблюдать за тем, что люди делают? Я наблюдал за Таником, потому что он мне противен, и я не мог понять из-за чего. Мне не нравится, как он смотрит на маму. И он всегда кланяется и разговаривает с Касой, а сам с мамы глаз не сводит.
Адерин стал дергать травинку, держа ее между пальцами и стараясь разорвать на кусочки. Гверан смотрел на реку и чувствовал, как в нем разгорается гнев: словно искра, попавшая в сухую траву, сначала она тлеет и дымит, а затем вспыхивает ярким пламенем, и огонь охватывает весь луг.
«Этот мерзавец думает, что я уступлю ему без боя?» — мысленно спрашивал себя Гверан.
— Папа, — окликнул его Адерин, — что-нибудь случилось? Не смотри так, а то мне страшно.
— Ничего, мальчик. Просто думаю об этой проклятой засухе.
— Не беспокойся, Невин остановит ее, — убежденно сказал Адерин.
Гверан постарался улыбнуться и рассеянно кивнул. У него не было времени вникать в этот детский лепет о травнике.
— Давай вернемся в крепость, — предложил он, — Здесь очень жарко. И у меня еще есть там дела.
— Вот о чем еще я хочу узнать, — сказал Адерин, — почему травы выгоняют жар и всякую дрянь из людей?
— Ну, — замялся Невин, — на этот вопрос долго отвечать. Ты готов слушать, что я тебе расскажу?
— Буду слушать. Мне очень хочется.
Они стояли на коленях в сарае Невина и работали с травами. Переворачивали их, чтобы они просыхали равномерно.
Почти каждый день Адерин приходил помогать Невину и изучать ремесло травника.
После долгого одиночества щебетание мальчика казалось старику трогательным.
— Попробуем, — согласился Невин. — Видишь ли, в каждом человеческом теле есть четыре составляющих. Они соответствуют четырем стихиям: огню, воде, воздуху и земле. Когда все они уравновешены, человек здоров. Каждая трава увеличивает или уменьшает разные составляющие, соответствующие этим стихиям. Тогда их равновесие нарушается. Если у человека жар, то в нем увеличилась огненная составляющая. Жаропонижающая трава добавляет холода и воды и помогает уравновесить огонь в человеке.
— Разве только четыре составляющих? А я думал, что их пять.
Невин сел на пятки, озадаченный.
— Да, так оно и есть, — ответил он. — Но только четыре в теле, а пятая управляет остальными через дух.
Адерин кивал, внимательно запоминая все, что узнавал. Невин все больше и больше убеждался в том, что мальчик должен стать его новым учеником. И это становилось тягостным для него, потому что мастер двеомера должен иметь одного истинного ученика. Он никогда не сможет взять Адерина, потому что поклялся обучить этому мастерству Бранвен.
Порой, чтобы увидеться с Лиссой, Невин отвозил Адерина в крепость на своей лошади. Часто в жаркие дни домочадцы выходили посидеть на поросшем травой склоне холма. Невина теперь хорошо знали, поэтому то один, то другой подходили к нему за советом или купить какие-нибудь травы.
Так случилось, что в один из дней он встретил там Таника и увидел его Судьбу, опутавшую его, как сеть рыбака опутывает свою жертву. Ведя лошадь в поводу, Невин и Адерин поднимались на холм, когда Невин вдруг заметил Касу рядом с одним из всадников — южанином с тяжелым взглядом. Адерин тоже это заметил и побежал вприпрыжку вверх по склону.
— Каса, — захихикал мальчик, — я все расскажу маме. Ты опять болтаешь с Таником.
— А ну замолчи, паршивец, — рассердилась Каса.
— Нет, нет, нет. Все равно расскажу.
Таник поднялся, и что-то в том, как он посмотрел на Адерина, испугало Невина и заставило подойти ближе.
— Побить сына барда — лучшее, что может сделать человек для того, чтобы над ним посмеялись, — тихо заметил Невин.
— Старик, а твое-то какое дело? — воскликнул Таник и, подняв голову, хмуро посмотрел на него. Когда их взгляды встретились, Невин узнал душу Герранта: высокомерие сверкнуло в его глазах.
— Тебе лучше не оскорблять Невина, — вмешался Адерин, — он владеет двеомером.
— Придержи язык! Я этого не потерплю, блохастый щенок!
Таник уже занес над мальчиком руку, но Невин схватил его за запястье. Дикий народец окружил Невина и передал ему так много энергии, что, как бы ни сопротивлялся Таник, он не смог бы разорвать тиски, которыми старик сжал его руку. Невин притянул его близко, перехватил взгляд и пристально смотрел в глубину холодных глаз до тех пор, пока ненависть не исчезла в них, — и колдовство стояло за этим. Таник сделался мертвенно-бледным и прекратил борьбу.
