— Соображаешь? Здесь короче в разы и, главное, почти безопасно бОльшую часть пути.
— Там солдат до хрена.
— Ну, с солдатами мы договоримся, — отмахнулся Глеб.
— После волны? Оптимист!
— И все-таки это вариант. Смотри, мы входим в Зону здесь, движемся по дороге до этой развилки. От нее на восток будет исследовательский лагерь, так называемый пункт Бор, туда путь провешен для грузовиков. Примерно с полпути мы соскакиваем и движемся на юго-юго-восток. Опасно будет на этом участке: несколько километров девственного леса. Зато выходим точно к Норе. Если повезет, даже обгоним Артура.
— Точно оптимист!
— Что ты предлагаешь? Легкий галоп с ночи до ночи, пока нас не заметят и не устроят засаду.
— Да, именно так. Как это?.. не хочу в кутузку.
— Предложение отклоняется.
— Ты командуешь!
Глеба почему-то рассердила показная сговорчивость.
— И не забудь, в тебя стреляли!
— Я постараюсь не забыть, — Инга улыбнулась здоровой стороной лица.
Хотела язвительно, но получилась жалко.
— Извини, я имел в виду, что кто-то из сарояновцев остался у нас за спиной. Он может пойти за нами.
Глеб подумал, что остался Кувалда, он же, скорее всего, и стрелял.
— Он что, псих?
— А если псих? — Глеб поднялся и движением ботинка разрушил схему. — Это Зона, девушка, здесь нормальных не очень много. Пойдем, доставлю тебя прямо к месту.
Он пошел в глубь леса, и девица, недовольно ворча, последовала за ним. За первыми же деревьями она едва не ткнулась лицом в радиатор замаскированного «Хаммера» и разозлилась от собственной невнимательности, каковая внимательность для сталкера есть залог выживания.
— Ты собрался в Зону на этом?
— Да. Чем не нравится? Хорошая машина!
Глеб хлопнул ладонью по крутому автомобильному боку.
— Господи! — Инга дурашливо закатила глаза. — Ты еще и угонщик!
Вскоре хорошая машина, завывая дизелем, брала крутой подъем из кювета на дорогу.
Глеб повернул на восток, подальше от разоренных Вешек и пугающе тихого Ясенево. Через некоторое время заметил далеко в небе неподвижную точку беспилотного наблюдателя. Наверняка засек их «Хаммер» как неопознанную цель. Ну, Зона помоги, чтоб не разбомбили сгоряча.
Инга молчала, без интереса глядя в окно. Иногда автоматически касалась пальцами серого от пыли тампона на щеке.
— Болит?
— Щекочет!
Глеб помолчал и осторожно спросил:
— Почему ты все время срываешься? Я не читаю нотации, я интересуюсь. Нам в Зону идти, а слишком нервные там быстро погибают.
— Я… не буду срываться.
Она старалась говорить спокойно, но Глеба понимал, как растеряна девушка от его предложения, как недоумевает и как раздражена. Глебово понимание или даже сопереживание было мгновенным как вспышка, и тут же пропало, Инга замкнулась. Опять скривилась от боли, и Глеб представил с тревогой, как напарница начнет умирать от сепсиса и недостатка простейших лекарств посреди Зоны. Что будешь делать, Рамзес? Не смог уйти от жесткого ответа: нести до ближайшего жилья и, наверняка, похоронить в середине пути.
— Ты, кстати, тоже не образец хладнокровия, — тут же подначила его девица.
— Это здесь. В Зоне все по-другому. Куда только девается все… — человеческое, хотел добавить Глеб, но передумал.
— Ну, и у меня отрежет!
Помолчали. Глеб держал разрешенные сорок километров в час на пустынной дороге. Ездить быстрее миротворцам не рекомендовалось, а Глеб не собирался привлекать к себе внимания.
— Расскажи об Артуре, — попросил он. — Как считаешь, куда он идет?
Инга долго не отвечала, «Хаммер» успел отмотать на спидометре пару километров.
— Артур, по слухам, выкупил этот участок Зоны у одного барыги. Давно, больше трех лет назад, и сейчас у него уже все схвачено и налажено. Он постоянно менял людей, кто-то уходил, кто-то погибал, но команда у него всегда имелась. Своим платил хорошо, остальным… ну, никто не жаловался. Потом поползли слухи, что все это не просто так, а Сароян что-то ищет.
— Что ищет-то?
— Сложно сказать… Ты знаешь, да? Что есть белое пятно посреди Зоны?
— Око, — подсказал Глеб.
— Око Зоны — это байка.
— Ты интересовалась?
— Конечно, интересовалась!.. Так вот, рассказывают везде разное, а значит, что такое Око Зоны не знает никто. Артур же нацелился на пятно. С юга к пятну подойти практически невозможно, с востока-запада — очень сложно, но можно. Здесь Зона бедная, но проход к пятну, судя по всему, временами открывается. Думаю, что Артур хочет основательно там покопаться.
— Лавры первооткрывателя Ока?
— Тьфу, упертый! Да плевать ему на Око! Он хочет прибрать к рукам нехоженое место. Представляешь, сколько там всего?
— А если нет? Если Око действительно существует?
Инга поперхнулась.
— Ты правда в Зону ходил? Не врешь? Какие-то у тебя фантазии детские. Рассказать тебе про Чернобыль?
— Я знаю историю Зоны, — насупился Глеб. — И об Оке часто слышал и сам рассказывал. Иногда, по нетрезвому делу, сочинял немного. Как все. Но у разных баек есть общее место. Зона там — сама по себе, понимаешь? Неизвестно как образовалась, неизвестно зачем существует.
— Ага. А Чернобыльский взрыв — роковая случайность, и отношения к Зоне не имеет?
— Может и так. Зона действует на людей. Не всегда заметно, но очень эффективно. Помнишь, как мы с ума сходили от головной боли? Рассуждая здраво, вокруг такого места должно быть много разных случайностей и нелепых аварий. А Чернобыль — это очень нелепая авария.
— Вилами по воде писано, — буркнула Инга, но спорить не стала.
Некогда стало спорить, подъезжали к блокпосту охранителей Зоны.
Транзитный блокпост миротворцев нельзя было не заметить: яркие указатели, грозные транспаранты «Стой!» на четырех языках (на русском добавили «Стрельба без предупреждения!») и прочие атрибуты режимной территории. Рамзес, ходивший через импровизированную линию фронта не один десяток раз, знал, что настоящий блокпост — несколько оборудованных огневых точек, находится чуть в стороне и хорошо замаскирован. Его обитатели прятались в бункере, под бронированным колпаком и за стенами метровой толщины.
Глеб не собирался таранить дистанционно управляемый шлагбаум и лавировать в «змейке» бетонных надолбов. Чистой воды авантюра, невозможно прорваться сквозь пулеметный огонь плотностью не менее двух стволов на градус.
Сталкер предупредил напарницу, как только за поворотом открылось разноцветье указателей, плакатов и знаков:
