Я определяю свою жизнь как «новую обломовщину». Жизнь человека, которому достаточно работать в день часа четыре, чтобы обеспечить себе сносное существование. Жизнь человека, который достиг потолка в своих амбициях. Которому сыто, тепло, есть крыша над головой и больше уже ничего не хочется. Человек скучающий. Это я. И, вероятно, мой сосед Антон со своей подругой Иришкой. Вчера они отправились в тюрьму. Сейчас я уже не могу дать другого объяснения их поступкам, кроме скуки.
А началось все просто. Вернее, даже не начиналось, а шло своим чередом.
Вначале Антон работал в какой-то торговой конторе менеджером. Ходил в обычной темно-зеленой куртке и сером костюме, с черным кожаным портфелем. Стригся, как все — не коротко, не длинно, спереди волосы топорщились ежиком, и гладко брился. Жена с ним развелась в надежде на лучшую жизнь. Это произошло как раз тогда, когда я сняла квартиру по соседству с ними. Помню, как заносила вещи в квартиру, а она как раз выносила свои и попросила меня не отпускать лифт.
Долгое время я называла соседа Андреем, и тот не возражал.
После развода он начал тихо сходить с ума от одиночества. По утрам, сидя на кухне, я слышала через стенку, как он разговаривает с бывшей женой, которой давно не было в квартире, и он не общался с ней по телефону. Просто воспроизводил некоторые сцены из их бывшей семейной жизни. В основном скандалы. Причем раз от раза все агрессивнее.
Его любимой темой был скандал про зубы.
— Ну, ты можешь понять, что если в этой шараге грозятся сделать за шесть тысяч то, что в нормальной клинике стоит двадцать, то надо задуматься! Что ты со мной споришь? Тебе лишь бы спорить!
Этот разговор он воспроизводил несчетное количество раз. Из простого спора он превратился практически в убийство на бытовой почве из-за того, что бывшая жена якобы никак не соглашалась, что лечить зубы за двадцать тысяч лучше, чем за шесть.
Время от времени сосед заходил ко мне взять какой-нибудь фильм или новую компьютерную игру. Иногда пил чай. Где-то через три месяца после развода перестал ходить на работу. Почему он уволился, мы обсудили не раз. И с каждым разом эта история в его изложении становилась все драматичнее. Из простого «задолбало все» она переросла сначала в личностный кризис человека среднего возраста, который понимает, что его на этом месте уже ничего хорошего не ждет. А потом и вовсе приняла характер экзистенциального протеста против общества потребления.
Апофеозом стало внешнее преображение Антона. Он внезапно оделся в какое-то подобие военной формы, черный грубый свитер и высокие ботинки на шнуровке. Побрил голову и отпустил длинную рыжую бороду. На лацкане появился значок «Радиация», а в ухе массивная серебряная серьга.
Я не знала, чем сосед занимается. Вечерами он часто уходил, возвращался под утро. Судя по характеру покупок, что он делал в соседнем супермаркете, деньги у него были.
Так незаметно прошел год после его развода. Весь этот год он периодически кого-нибудь к себе приводил, но, кажется, это все было несерьезно. Пока в его жизни и квартире не появилась Ира — маленькая кукольная брюнеточка с громадными передними зубами, которые делали ее похожей на белку.
Она деловито перетащила к соседу все свое имущество — ноутбук и сумку с одеждой и первая обратила внимание на то, что я неправильно называю его имя:
— Почему ты зовешь его Андреем? Он Антон.
— Да?! — удивилась я.
Этот факт стал неотъемлемой частью наших бесед с ними, когда я забегала выпить кофе или пива, посмотреть новый фильм на dvd или воспользоваться их сканером.
На левом предплечье у Иры была красивая татуировка — синяя тропическая птичка, чем-то похожая на колибри, с ярко-розовыми крыльями. Ира заботливо прятала свою татушку от яркого солнца и говорила, что никогда не трет ее мочалкой. Каждому новому человеку, который видел эту картинку впервые, Ира принималась рассказывать, что ее сделал «сам великий Спайдер», за пятьсот баксов, и что она с ужасом представляет, как пойдет «освежать», то есть заново раскрашивать свою тату, потому что это «реально больно», даже под местной анестезией.
Соседу моему было тридцать четыре, а Ире всего восемнадцать. Она все время говорила, что еще не нагулялась и постоянно жаждет свежих впечатлений. Ей все время хотелось видеть новых людей. Она постоянно знакомилась с кем-то по интернету и «выгуливала» нас на встречи со своими знакомыми.
Мы успели побывать на тусовке толкиенистов, подраться деревянными мечами и выпить эля — это такое пиво. Кроме этого, мы сходили к антиглобалистам и выпили с ними водки, высказав все, что думаем об интернациональных корпорациях, глобализации политики и экологическом состоянии планеты. Потом мы пошли на тусовку «пикаперов» — людей, которые знакомятся с другими на улице с целью в этот же вечер переспать, а назавтра ищут другой объект. С ними мы выпили «ядреной отвертки» — колы со спиртом, которую один из членов сообщества смешивал в огромной вазе. Мы познакомились с кришнаитами и весело спели: «Харе Кришна! Харе! Харе!», подарили им пять килограммов риса. Один раз Ира даже затащила нас на собрание анонимных алкоголиков, где люди с испитыми лицами рассказывали, как они дошли до жизни такой. Потом мы пару раз побывали на вечеринках «Флирт. ком» в маленьких душных клубах. Как сказала Ира, «быстрый съем тех, кому за…» Действительно, средние люди среднего возраста туда приходили с определенной целью, быстро разбредались по парам и расходились. На машине Антона мы поучаствовали в марше автомобилистов против ОСАГО, после чего выпили пива в ирландском пабе, обругав ГАИ и сговор Госдумы со страховыми компаниями. Вершиной Ириной общественной деятельности стало наше участие в реконструкции сражения русских витязей и ливонских рыцарей на льду Чудского озера.
Со всеми нашими новыми знакомыми мы виделись один, максимум два раза, потом некоторое время активно переписывались по аське, а затем и эта ниточка обрывалась. На память оставалась только зеленая ромашка в списке контактов. Из ста двадцати девяти болтающихся там человек продолжаю общаться максимум с тремя.
Несмотря на это, сказать, чтобы мы с соседями виделись часто, нельзя.
Гораздо чаще они что-то писали мне по аське:
Irishka: Привет, что делаешь?
Leona: Заказ один. До завтра надо успеть.
Irishka: А мы картошку жарим. Будет время — заходи.
Leona: Хорошо.
Так мы прожили еще год. Смотрели много фильмов и обсуждали их потом. Как бы мы поступили на месте героев и кто на самом деле был причиной случившегося там абзаца. Ночами Антон с Ирой куда-то уходили. Возвращались под утро, спали до обеда, и начинался новый день. Чем они зарабатывают себе на жизнь, я по-прежнему не знала и, если честно, даже не интересовалась. До того дня, когда в мою дверь позвонил Игорь Терентьев, кто-то, я не поняла, из Госнаркоконтроля, и попросил пройти в квартиру соседа, чтобы «засвидетельствовать изъятие».
Я только что проснулась. На голове у меня волосы стояли дыбом, мятая несвежая пижама торчала из-под засаленного махрового халата, на ногах рваные плюшевые тапочки.
