Сьюки бросила взгляд через столешницу с облезшим за долгие годы бесконечного елозанья по нему тарелок и вилок лаком, чтобы еще раз увидеть искалеченную руку Томми, но он уже спрятал ее под стол, а здоровой рукой подозвал официантку. Вместо злобной Ребекки к ним подошла круглолицая девушка с широкими серебряными кольцами на обоих больших пальцах. Где-то Сьюки ее уже видела. Где? Ах да, на концерте, она раздавала программки. Может, она внучка Неффа? Было неуютно думать, что город захватили внуки, а ее собственное поколение кануло под поверхностью ДНК.
— Два кофе, — сказала девушке Сьюки. — Да, Том? — Как всегда, она чувствовала, будто он у нее на попечении. Он мрачно кивнул, уставившись себе в колени. — Да, и еще, — вдруг вспомнила Сьюки, — порцию лепешек. Одну на двоих.
— Лепешек? — переспросила девушка, краснея, словно ее поддразнили.
— Ну да, — подтвердила Сьюки. — Вы должны знать, это же специфически род-айлендское блюдо. Кружки из сдобного теста, такие рассыпчатые и маслянистые. Очень вкусные.
Озадаченная девушка покраснела еще больше.
— У нас есть рогалики и круассанты, — сказала она, произнеся и немой согласный, — и еще я могу посмотреть, не осталось ли пончиков.
— Нет, — сказала Сьюки, теперь уверенная, что эта тонкокожая и тупоголовая девица — Неффов отпрыск. — Не нужно. Это не одно и то же. Поберегу форму, — добавила она ради вежливости, но девушка покраснела еще больше, поняв это как намек на свою полную мясистую фигуру.
— Ничто никогда не повторяется в точности, — заявил Томми весьма угрюмо, когда девушка ушла.
Сьюки почувствовала, что он собирается сказать ей что-то неприятное, и заняла оборону.
— Думаешь, ты сообщил мне новость?
— Ну, ты-то, похоже, вернулась в надежде, что все здесь осталось прежним в ожидании тебя.
— Я никогда так не думала. И кстати, многое здесь действительно осталось прежним. Этот город мог бы измениться и больше.
Откинувшись на гнутую спинку хрупкого деревянного стула, Том пожал плечами:
— Он меняется мало-помалу. Приезжают новые люди. Молодые люди, со своими идеями. «Бронзовая бочка» — ну, ты знаешь, та, что на дороге к разъезду Коддингтон…
— Я знаю, где это. Хотя мы нечасто туда ездили. Мы предпочитали частные вечеринки.
— …она превратилась в то, что называют спортбарами. Там установлено три больших экрана, на которых круглосуточно показывают разные спортивные состязания. Не понимаю, как можно выдерживать такой гвалт, но молодым нравится. Им необходим шум. А там, где была твоя газета, может, ты заметила, теперь располагается оздоровительный центр. Тренажеры и все такое.
— Да, я заглянула в окна и увидела людей на «бегущих дорожках», глазевших на меня в ответ. Все с наушниками на головах — как будто выстроившиеся в ряд зомби. Страшноватое зрелище.
Ссутулившись и всем видом показывая, что его информация служила лишь слабым суррогатом того, что он хотел сказать на самом деле, Томми сообщил:
— Старые печатные станки и линотипы стояли на усиленной цементной основе, так что перестройка не составила никакого труда. Новое оборудование установили за одну ночь. Летом им пользуются меньше, а вот зимой!.. Видела бы ты это: старые дамы и те крутят педали и пыхтят. В нынешние времена все хотят жить вечно.
Старые дамы и те. Не хотел ли он упредить ее, указать ей ее место? Ну и пусть. Пусть оставит себе свой бесценный Иствик и владеет им летом, зимой, весной и осенью.
— По «Слову» здесь не скучают? — спросила она. — Мы льстили себя надеждой, что оно придавало городу больше индивидуальности, пусть и выходило раз в неделю, но люди видели в нем свои имена напечатанными типографским способом.
— Ну, — Том сощурился, как будто произнесение слов причиняло ему боль, — вероятно, печатное слово теперь не значит для людей того, что значило прежде. Большое их число получает всю необходимую информацию через Интернет. Да им много и не надо. Спорт, знаменитости… А для самовыражения существуют блоги. Удивительно, что находятся люди, которым не жалко времени, чтобы читать весь этот вздор, но они, как я понимаю, есть. Какая-то женщина, незадолго до того поселившаяся в городе, пыталась печатать на ксероксе местный информационный бюллетень, когда синдикат, купивший «Слово», решил его закрыть, но люди не проявили достаточной заинтересованности, чтобы платить за это. Кроме того, ты знаешь — прости, что перехожу на личности, — события, которые оказались связаны со «Словом», еще когда ты в нем работала, немного напугали людей и закрепили за ним дурную славу.
Интересно, насколько ей следовало принять это на счет своей личности?
— Ах, скажите пожалуйста! — Ее ответ прозвучал столь же воинственно, сколь и неубедительно.
Круглолицая официантка с жестоко проткнутой бровью принесла кофе в высоких коричневых бумажных стаканах, как в «Старбаксе», а не в старомодных чашках из толстого фаянса, с ручками и блюдцами, которые Сьюки хорошо помнила по былым временам.
— Эта девушка не из Неффов? — спросила она Томми, когда официантка удалилась.
Он решительно покачал головой:
— Она из Джессапов. Помнишь Мэйвис, которая заправляла в «Тявкающей лисе»?
— Эта совсем не похожа на Мэйвис.
— Ну… не зря говорят, что еще до ее развода за ней ухлестывал Хэнк. — Том попытался отхлебнуть кофе, но тот оказался слишком горячим. Он скривился, поставил стакан обратно и вытер бумажной салфеткой губы, почти утонувшие в бороде и усах.
— Томми, — вздохнула она, — мне кажется, ты чувствуешь себя неудобно.
— Ну, раз уж ты сама сказала… Мне действительно не совсем удобно сидеть здесь у окна, притом что моя жена работает в банке совсем рядом. Людям в Иствике по-прежнему свойственно судачить — в этом смысле ничто не изменилось.
— Но я старуха. Джин, разумеется, не будет ничего иметь против.
Он неловко перенес свой вес на другую сторону хрупкого, покрытого черным шеллаком стула.
— Она знает про нас с тобой. Я объяснил ей перед свадьбой. Я считал, что должен рассказать ей о своих прошлых делах. Ты ведь была не только со мной.
— Разумеется, нет. Ты был очень привлекательным молодым человеком. И знал это, отчасти благодаря мне. Как ты сказал, людям свойственно судачить. Бывшим любовникам тоже. Не потому, что они хотят предать старого партнера, а потому, что хотят быть чисты перед новым. Это повторная переработка отходов. Думаю, это даже можно назвать перевернутой формой преданности. Говоря о чем-то, продлеваешь этому чему-то жизнь — я имею в виду прежние романы.
Томми понял ее намек: она хотела поквитаться. Он понизил голос, так что им обоим пришлось податься вперед и склонить головы друг к другу над столом.
— Ты всю себя отдавала мне… ну, в порядке некоторой очередности. Больше я такого никогда и близко не испытал. Но Джин — мой талон на обед. Без нее я сяду на пособие.
