Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Теперь Ленчик перемешивал кубики вполне натурально.
Мыслей не было. Он не молил Бога, чтобы выпала сумма чисел больше «восьми». Ибо молить Бога по такой мелочи – значит, только прогневить его и лишить себя возможности попросить Его о чем-то по-настоящему значимом позже, когда действительно сильно прижмет. Так, ни о чем не думая, Ленчик выбросил кости. Просто выбросил, и все.
Кости легли двумя «шестерками» кверху. Парень шумно выдохнул и посмотрел на Ленчика так, как смотрят обычно в цирке на гермафродитов. Или на женщину с натуральными усами и бородой, то есть как на явление загадки природы или настоящее чудо. И пока Ленчик сгребал деньги, парень молчал. А потом произнес:
– Везет тебе.
– Ага, – искренне согласился Ленчик.
– Не приходи сюда больше, – попросил парень с какой-то зловещинкой в голосе. – Ты меня понял?
– Понял, – ответил Ленчик, совсем не собирающийся спорить или, что того хуже, драться. Нет, не потому, что испугался. А потому, что это могло повредить «соревнованию»…
Он вышел из кабака в Колывановском тупике с восьмьюдесятью тремя копейками в кармане. Неплохо, если учесть, что до основного действа в трактире «Гробы», которое должно было принести ему основную прибыль, оставалось еще больше часа.
Ноги понесли его в «Горлов кабак» – место знаменитое не только в Суконной слободе, но и во всей Казани, и примечательное тем, что полсотни лет назад в нем сиживал сам светоч русской поэзии Александр Пушкин. Поскольку Ленька был выходцем с Суконки, он знал эту историю, как «Отче наш». Вернее, еще лучше. Он и сам мог рассказать ее какому-нибудь приезжему человеку. Как в 1833 году 6 августа, побродив по местам, где бывал Пугачев, светоч русской поэзии зашел в кабак на пересечении двух слободских улиц под названием «Горлов». Звался он так не по имени владельца, а потому, что в этом кабаке почему-то сильнее, чем в других, и громче пелись пьяные песни, то есть «рвали горло». Александр Сергеевич посетил кабак потому, что искал некоего «старика Бабина», бывшего фабричного работного, а ныне пенсионера, который, по словам приятеля Александра Сергеевича, тоже поэта, Евгения Боратынского, знал о Пугачеве не понаслышке. А где искать бывшего цехового, очевидца пугачевского мятежа да еще умудрившегося дожить до пенсиона? Конечно же, в кабаке! Там-то Пушкин его и нашел. Выставил ему полштофа померанцевой водочки и принялся слушать. Старик Бабин оказался не совсем стариком, а посему и не очевидцем. Но о Пугачеве и взятии им Казани знал весьма много. От своих родителей, которые как раз и были очевидцами падения Казани и разгула в ней разбойной пугачевской вольницы.
Три четверти часа беседовал Васька Бабин с чиновником из Петербурга. Потому как никакого светоча российской поэзии Василий не знал и не ведал, и за всю свою жизнь не прочел ни единой книжки, не говоря уж о светских журналах со стихами. Но все равно ему было лестно: как же, говорит с чиновником Министерства иностранных дел, специально приехавшим из-за него в Казань! То, что господин Пушкин из-за него приехал в город, – это рассказывал позже сам Васька Бабин своим дружкам-приятелям, похваляясь и уже сам себя считая значительной фигурой. А кабак… После убиения светоча он стал по-настоящему знаменит. И вот в этот-то кабак направил свои стопы Ленчик, чтобы убить оставшийся час до назначенной встречи в «Гробах».
Здесь играли, как ему и хотелось, в карты. В дальнем закуте, отгороженном от остальной «залы» то ли одеялом, то ли дешевой запыленной портьерой, которая не выбивалась без малого четверть века.
Играли в «двадцать одно». Но Ленчика играть не взяли.
– Зна-а-аем тебя, – протянул один из игроков, лицо которого сразу показалось Ленчику знакомым. – С тобой садиться играть, так без штанов останешься. Ступай лучше своей дорогой…
В общем, не обломилось Ленчику в «Горловом кабаке» ни гроша. А время шло.
Последнее заведение, которое он посетил, было «веселым» домом мадам Вершининой. Вернее, мадемуазель, поскольку Агафья Прокопьевна Вершинина никогда не была замужем, хотя девичества лишилась годков в четырнадцать, ежели не ранее. И случилась невосполнимая потеря от родного отца, в своем каждодневном пьянстве совершенно потерявшего человеческий облик. В очередной раз напившись, Прокопий Вершинин полез в постель к дочке, преодолел хиленькое сопротивление и совершил срамное дело. Рано утром, когда дочка еще спала, он тихонечко ушел из дома, а к вечеру его тело обнаружили на берегу Казанки, благо, что жили они на улице Подлужной, что была от реки саженях в десяти. Короче говоря, утоп Прокопий. Вернее, самоутопился, поскольку утром, проснувшись и вспомнив свой вчерашний проступок, он, надо полагать, ужаснулся содеянному, в нем проснулась совесть, и он решил свести счеты со своей препоганой жизнью. Что и исполнил без промедления. И Агафья осталась полной сиротой. Поскольку она в столь раннем возрасте стала женщиной (причем женщина в ней проснулась тотчас после лишения девственности), то пошла по скользкой тропочке блудницы. Однако не скатилась в пропасть, не спилась и не истаяла от страшной болезни сифилис, но выбилась, так сказать, в люди, попав на содержание одного купчины, у которого к ней имелись определенные чувства. Она остепенилась, скопила кое-какой капиталец и купила в Суконной слободе, где ее никто не знал, мещанскую усадебку. Поскольку же порочное естество требовало ласк и удовлетворения желаний, то вскоре сделалась она дорогой проституткой, а затем и «мамкой» начинающим мамзелькам, которых брала под свое покровительство, забирая до половины их заработка. А поскольку некоторые из молодых шлюх проживали в ее доме, то вскорости она открыла в нем полулегальный притон с неплохой кухней, питием и податливыми девочками.
Сюда-то и пришел Ленчик в надежде, что здесь играют.
И в самом деле, здесь играли. Трое студентов, завсегдатаев «веселого» дома, бросали кости. Студиозусам здесь были скидки на услуги девиц, доходящие до тридцати процентов. То есть ежели часовое пребывание с мамзелькой стоило остальным посетителям восемьдесят копеек, то студентам это могло обойтись копеек в шестьдесят, а то и в полтинник.
Отбившись от зазывания «посетить рай и испытать небывалое наслаждение» с одной из свободных проституток, Ленчик прошел к играющим. И сразу обратил внимание на кости. Они были краплеными и принадлежали высокому бородатому студенту в пенсне, который все время и выигрывал. За то время, пока Ленька наблюдал за игрой, бородатый студиозус трижды выкинул «пять» и «шесть», и один раз – две «шестерки».
Хуже всего было играть краплеными костями. Однако опыт у Ленчика был. Сипатый как раз играл именно такими, какие были сейчас в руках у студента в пенсне. То есть подпиленными вдоль и имеющими форму кирпича. На них и проходил обучение Ленчик. И бросать их приемом со вращением означало гарантированное выпадение нужных цифр. Так что попробовать стоило…
– Вы что же, желаете сыграть? – спросил Ленчика бородатый студент.
– Да, если можно, – ответил Ленчик.
– Ну что, возьмем молодого человека в игру? – задал вопрос бородатый студент своим товарищам.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
