Тот молчал и смотрел на Коржика. У Анзора было лицо отъявленного мошенника. Коржик был уверен, что он кинул не только Толяна, но и других кредиторов. И что все они тут в сговоре и готовятся разыграть перед ним спектакль, чтобы спровадить обратно в Москву ни с чем. Ему захотелось поломать их планы. Еще ему казалось, что все напрасно, что увяз Толян на этих глухих просторах нашей родины, как немцы под Москвой, и денег своих никогда и ни за что отсюда не вытащит. Но он уже не мог остановиться.
– Чего смотришь, чучело? – сказал он Анзору или Анвару, или как его там – хрен его маму знает. – Рассчитывайся, давай! Принимаем любую валюту. Открывай закрома.
Кадухан молчал. Анзор втянул голову в плечи.
– Нету денег, Сергей.
– Нету денег? Какая жалость! У вас никогда, блядь, их нет! Ты ведь председатель? Или был им? Как называется твой колхоз? «Сорок лет без урожая»? Или «Путь с обрыва»? Вы всегда косили под убогих, набирали долгов и не отдавали, и вам их списывали во все времена. А вы жрали самогонку с груздями и хреном груши околачивали. Но теперь надо отдавать, Анзор, теперь деньги частные, не государственные, и прощать их никто не будет. Натурой давай! Что ты можешь предложить взамен?
– Мне нечего сейчас предложить.
– Как нечего? А будущий урожай?
– Продан весь. Уже давно.
– Технику давай – трактора и комбайны!
– Заложены.
– Тогда землей рассчитывайся.
– Землей распоряжается общее собрание.
– Ну, так собери его!
– Не могу – они выскажут мне недоверие и тогда вообще труба. Тогда я – никто.
– Что, и спрашивать будет не с кого?
Он виновато кивнул.
Этот мошенник умел казаться несчастным придурком. Может быть, поэтому его до сих пор и не застрелили – грех палить в убогого. По дороге Кадухан рассказал, что неделю назад сюда приезжали чеченцы, которым он тоже задолжал, настоящие бандиты, не такие, как у Кадухана.
Но и тех он сумел разжалобить. А ехали они с намерением его убить. Но все закончилось тем, что во дворе зарезали барана – по их обычаям, здесь должна была пролиться кровь, поэтому кровь Анзора заменили кровью барана. Поели шашлыка и уехали. Надолго ли?
Коржик повернулся к Кадухану.
– Ты бить его будешь? – спросил он.
– Зачем бить? Он отдаст.
«Вот и подтверждение, что они заодно», – подумал Коржик. И взорвался.
– Кадухан, – сказал он, – я хочу тебе кое-что объяснить. Я приехал за деньгами. Из самой Москвы. Очень рано вчера встал и долго летел на аэроплане. Очень рано сегодня встал и долго ехал на машине. А денег нет. Ты подрядился помочь их вернуть. Ну, так помогай! Делай уже что-нибудь! Хватит кресло просиживать. Кто здесь бандит – ты или я? Зови своих, пусть навешают ему!
Кадухан выпрямился в кресле и застыл, как индеец Гойко Митич. После первых же слов, обращенных к нему, у Коржика похолодело внутри, но он уже не мог остановиться. Он говорил и не знал, кого сейчас будут бить – председателя колхоза или его.
Повисла пауза. Наконец, Кадухан кивнул брату:
– Позови двух ребят.
Тот вышел. Хлопнула дверь, зашли два бандита помоложе. Один здоровый рябой с тупым лицом, другой юркий с усиками. Вопросительно посмотрели на Кадухана. Брат остался на улице – не захотел присутствовать.
– Попинайте этого! – Кадухан кивнул на Анзора. – Но без увечий.
И повернулся к Коржику:
– Пойдем, покурим.
– Я останусь.
Тот удивленно вскинул брови:
– Ну, как знаешь.
Человечек умоляюще посмотрел на Кадухана. Он напоминал сейчас игрушку Лизун, которая медленно сползает по стене. Казалось, он вот-вот растечется зеленой лужей на полу.
Кадухан отвернулся и вышел.
– Начинайте! – велел Коржик.
Бандиты подошли к человечку и стали по бокам. Тот скукожился и закрыл согнутыми в локтях руками грудь и живот. Бандиты как-то буднично и нехотя, словно бы не всерьез, начали его бить. Они наносили удары по области почек, в бока, в грудь. Удары были тяжелыми, отработанными. После некоторых человечек всхлипывал и громко втягивал воздух. Он не сопротивлялся, зная или догадываясь, что тогда будет еще хуже. Коржика начало тошнить, но он заставил себя смотреть дальше. Сейчас ему почему-то хотелось, чтобы на месте человечка оказался Толян, который и прислал его сюда.
Один из ударов пришелся снизу в скулу человечку. Тот охнул и упал на бок. Уже лежа он пошарил во рту языком и выплюнул что-то на пол. Раздался стук. Коржик подошел посмотреть. Это был зуб в сгустке крови.
Кровь возбудила избивавших. Худой ударил его носком ботинка в живот и тот скорчился.
– Хватит! – сказал Коржик, с усилием подавляя рвотный спазм.
Он понял, что если они будут продолжать еще хотя бы минуту, его вырвет прямо здесь.
На их тупых рожах не отразилось никаких эмоций. Они вопросительно посмотрели на Коржика, ожидая дальнейших распоряжений.
– Все, идите! – сказал он. – Позовите Кадухана!
Они ушли. Вернулся Кадухан. Анзор уже очухался и со стоном сел на ковер. Он ощупывал языком место, где недавно был зуб.
– Говорил же, не увечить, – пробормотал Кадухан, завидев на полу сгусток крови.
– Ну что, урод, – спросил Коржик, – будешь деньги отдавать?
Тот утвердительно затряс головой.
– Так давай, не тяни!
Анзор встал, сунул руку за обивку кресла и достал ключ. Затем отогнул край ковра и открыл стенной сейф. Взял там какую-то бумагу и протянул Коржику. Это был вексель Сбербанка на треть суммы долга без процентов.
– А остальное?
– Осенью, – прошепелявил тот.
Коржик достал два чистых листа и ручку.
– Распишись внизу на каждом! – велел он.
– Что это?
– Здесь будет договор о продаже урожая на оставшуюся сумму.
– А если…
– Не бойся, не обманем. Нам бы свое вернуть.
Он в нерешительности взял ручку.
– Ну!
Он поставил закорючки.
– В скобках фамилию напиши.
Он вывел фамилию.
– Теперь колотушку шлепни!
– Ее здесь нет.
– А где она?
– В правлении.
– Это где?
– В селе, пятнадцать километров отсюда.
Никуда ехать Коржик больше не хотел, тем более, с побитым Анзором. Он решил, что сойдет и так. Спрятал листы с подписями и вексель в сумку и обернулся к Кадухану:
