Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– Соня, что случилось? В чем дело?!
Влад перепугался – а не свихнулась ли его возлюбленная на почве безграничного счастья, коим он ее одаривал второй день подряд? Он ведь переехал к ней. После того как Ленка не вернулась утром, а потом и к вечеру, он просто покидал кое-что из вещей в дорожную сумку, взвалил ее на плечо и двинулся прямиком по уже известному адресу.
– Не прогонишь? – спросил он запросто, когда Сонечка открыла ему. Шагнул в прихожую, улыбнулся напряженно – ответа-то так и не услыхал. – Ну что, не ждала?
Она какое-то время молча его рассматривала, время от времени переводя взгляд на его сумку. Потом шагнула вперед, обвила его шею руками, уткнулась холодным носиком ему в шею и прошептала:
– Господи, Влад! Я и мечтать не могла, что это случится так скоро!!!
И вот они второй день вместе. Вместе ужинали, вместе ложились спать, вместе завтракали. Обедать ездили в уютную кафешку в паре кварталов от фирмы. Сдержанно улыбались друг другу, сидя по обе стороны пластикового оранжевого столика. Заговорщически перемигивались и почти не разговаривали. А о чем? Все было ясно без слов. Он ушел от жены. Правда, Лена пока что об этом не знала, но ведь ушел же. Она, между прочим, тоже домой не торопилась. Маруся сказала, что так и не объявлялась и не звонила. Ну и пусть! Никаких, собственно, сожалений у Влада по этому поводу не было. Ему было очень хорошо и спокойно с Сонечкой. И даже считаные метры ее крохотной квартиры не стесняли его. Не в футбол же ему гонять, в самом деле, в доме.
Вечером они покупали что-то из еды в магазине. Вместе шли на кухню, вместе гремели посудой, что-то готовя – бестолково. Почему бестолково? Подгорало все, убегало на плиту – они же без конца целовались.
Так хорошо Ковригину не было никогда. Он был так безрассудно и необязательно счастлив, что почти забыл, что все еще женат. Сегодня утром ему об этом напомнила Сонечка.
– А что ты ей скажешь, когда она вернется? – спросила она, громко прихлебывая горячий чай из громадной черной кружки с алым маком на боку.
– Что есть, то и скажу, – он безразлично пожал плечами. – Врать-то не стоит, правильно? Ни к чему все это.
Ковригин ел овсянку. Сонечка славно ее варила, без комочков, в меру вязкую и сладкую. Сама ее не ела, предпочитая намазывать пересушенные до черноты тосты медом.
– Ни к чему, – эхом отозвалась она и взглянула на него печально. – Наверное, это подло?
– Что?
– Предаваться такому счастью, как у нас, когда ей так плохо?
– Кому? – пробубнил с набитым ртом Ковригин, хотя прекрасно понимал, о ком она говорит.
– Ну… Твоей жене! Ей же очень плохо сейчас.
– Откуда ты знаешь? – оторопел он. – Может, она в чьих-то объятиях? Может, на Канары улетела!
– А улетела?
– А я знаю?
– Так узнал бы, – сердито отозвалась Сонечка и со злостью захрустела тостом, забыв намазать его медом. – Человека второй день нет нигде, телефон отключен…
– Вот именно! – резонно заметил Влад. – Если телефон отключен, то ей ни с кем, следовательно, не хочется разговаривать.
– Или она не может этого сделать, – обронила Сонечка угрюмо. – А вдруг… Вдруг с ней что-то случилось, Влад?
– Что, например? – Ковригин отложил ложку, отодвинул тарелку, нетерпеливо пощелкал пальцами, поторапливая ее с ответом. – Ну? Что, например? Что может случиться с домохозяйкой, никогда не влезающей ни во что? Она не была в курсе дел отца, ее ведь допрашивали. Она не была в курсе дел матери. Она обо мне-то мало что знала, Соня! Ей было неинтересно! Скучно, может быть! Ну… Я не знаю, почему, но она никогда не интересовалась нашими делами! Жила, как… Как растение, честное слово! Удобно ей так, что ли, было, не знаю. Или она вся в себе была? Однажды лишь прорвалось…
– Что?
– Ну, это касалось ее родителей. Что они ее замучили чрезмерной опекой, что иногда ей хочется, чтобы их не стало.
– Да ты что?! – ахнула Сонечка и побледнела. – А вдруг… Вдруг это она их?!
– Да брось, Соня! – отмахнулся в сердцах Ковригин.
Завтракать с милой его сердцу женщиной, разговаривая о другой даме, ему было неприятно. И думать о том, что с Ленкой что-то случилось, ему было неприятно тоже. Он запретил себе думать о плохом. Мотается где-нибудь по дальним родственникам или подругам, решил он придерживаться такой спасительной точки зрения. А то и любовника завела от боли и отчаяния, потеряв обоих родителей.
А и что? Он не против. Она взрослая девочка. Пусть поступает со своей жизнью, как ей хочется. И вообще, со всем остальным тоже пусть поступает так, как ей заблагорассудится. Это он про имущество. Он ушел из квартиры и претендовать на нее не станет. А ей ведь еще и дом родительский достается, и сбережения. Пусть! Ему, кроме его фирмы, ничего не нужно. На фирму-то она, как он надеется, претендовать не станет? Если станет, то тогда, конечно, и он о благородстве забудет. И не будет с ней делиться.
Пока же…
Пока что ему вообще не хотелось думать ни о чем таком. Ему хорошо, на душе – благодать, в теле – нега. До раздела ли ему имущества с женой, которую вот уже несколько дней он считал бывшей?!
– Нет, Владик, как-то мы с тобой не так поступаем, – опечалилась окончательно Сонечка, встала из-за стола и начала собирать тарелки. – Вдруг она в беде, а мы…
– Ну в какой беде, Соня?! В какой беде? Она сорвалась по чьему-то звонку из дома, отключила телефон, не возвращается и… Может, у нее роман?
– Все равно! – настырно повторила Сонечка, тряхнула взлохмаченной головкой, с грохотом поставила тарелки в раковину, пустила воду. – Все равно, ты должен пойти в милицию и заявить о ее пропаже.
– Здра-а-асьте!!! – Ковригин фыркнул и даже рассмеялся. – Меня пошлют, и правильно сделают!
– Почему?
– Потому что я сам не живу дома и не могу знать, появлялась ли там она или нет – раз. Потому что я ушел к другой женщине, Ленке может быть об этом известно, и по этой причине она не отвечает на мои звонки, – два.
Он наморщил лоб, припоминая, что должно быть третьим. Но Сонечка отвлекла его. Она закрыла кран, вытерла руки и с просветленным лицом повернулась к нему.
– Вообще-то резонно, – согласилась она.
Обняла его, прижалась к нему всем телом, разве вспомнишь, что там было под третьим номером? Он тут же почувствовал всю ее – податливую, горячую – под тонкой батистовой ночной сорочкой, которую она еще не успела сменить на дневной костюм. Тут же потянул сорочку вверх, стянул через ее голову, бросил куда-то. Подхватил Сонечку на руки и потащил обратно в комнату.
Опоздать на работу он не боялся, он же был теперь хозяином. Хозяином всего: своей фирмы, своей жизни, хозяином этой женщины, которую тоже считал своей – по праву.
Они опоздали на полчаса. Сразу разошлись по кабинетам. Пару раз он звонил ей потом. Так, ничего существенного, чмоки-чмоки и все такое. Она тоже три раза позвонила, шумно дыша в трубку и переводя на человеческий язык причину их утреннего опоздания. В результате у него отнялись ноги, налившись тяжестью, забухало сердце, и он пригрозил ей: вызовет ее сейчас к себе и запрется с ней на полдня.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
