— Значит, я для тебя недостаточно красива? — оттолкнула Витю ведьма левой грудью от тамариска и швырнула к хлебному дереву, куда тотчас же перелетел желтый цыпленок.
«Вот гаденыш, а говорил, что не умеет летать! Еще совсем цыпленок, а такой зловредный!» — сердито подумал Витя про «поволжского немца» нарушающего интимность их отношений.
— Вовсе нет! — икнул он вслух, все более и более распаляясь от сады страстных толчков и прикосновений. — Вы не в сто, а в сто пятьдесят раз красивее любой самой красивой артистки кино, вот те… — Шелковников хотел сказать: «..истинный крест!» и перекреститься, но Агафья так надавила на него всем бюстом, что слова застряли у него в глотке.
— Ты сводишь меня с ума своими речами! — вспыхнула красавица — Ах, есть только одно препятствие, которое может помешать нашей вечной близости.
Рыжекудрая вдруг начала всхлипывать, в полутьме снова забелел ее платочек, в который она спрятала лицо.
— Нет, я не могу сказать, что это за препятствие.
— Надеюсь, вы не замужем? — схватился Шелковников за бюст великанши, пытаясь ослабить его давление, чтобы перевести дух.
— Я не могу лгать тебе, дорогой. Конечно, я была замужем, — и не однажды, но все мужчины показали себя низкими себялюбцами. Боюсь, и ты такой же! Как только ты узнаешь о моем недостатке, ты бросишь меня, как они.
— Клянусь, нет! Нас разлучит только могила! — воскликнул секундант-бомж, целуя сильно декольтированные груди красавицы. — Какие недостатки могут быть у такого совершенства? Я согласен хоть сейчас идти с вами под венец.
Заметив недовольство Агафьи по поводу сочетания церковным браком, Витя тотчас же заверил, что как хороший гражданин даже больше предпочтения отдает гражданскому браку перед церковным и готов завтра же сочетаться с ней хоть у администратора гостиницы, если только шри-ланкийские законы позволяют такую процедуру.
— Ах, Витечка, но как же ты можешь покупать кота в мешке, даже не узнав, насколько я устрою тебя как любовница? Согласись, в браке именно из-за интимных отношений часто возникают трудности.
Витя приуныл, подумав, что рыжая намекает на то, что он недостаточно силен для такой женщины.
— Нет, нет, ослик мой, дело не в тебе! — Агафья сквозь брючины нащупала Витину деталь и удовлетворенно закатила глаза, сверкнув во тьме белками огромных глаз. — Дело во мне. Нет, право же, я стесняюсь быть с тобой откровенной.
— Агафья Ермолаевна, может быть, у вас венерическое заболевание? — трясущимися губами посмел высказать кощунственную догадку молодой человек и тут же закричал, поняв, что допустил ужасную бестактность: — Это ничего, сейчас лечат даже СПИД!
— Как ты мог подумать такое?! — Агафья сделала слабую попытку освободиться от объятия белобрысого, который был окончательно сбит с толку.
— Ты совершенство, Агашечка! — перешел на «ты» Шелковников и начал утешать бабу-ягу, более не сдерживаясь, позволяя себе целовать чудо аристократичности и утонченности во все открытые к закрытые части тела. — Завтра же утром я женюсь на тебе, и ничто не собьет меня с моего решения.
Витя потащил Агафью глубже в кусты тамариска, задрав юбку и стягивая трусики с ее крепкого зада, на который тут же совершенно случайно упал луч света от далекого фонаря, чтобы подчеркнуть необыкновенно возбуждающую линию бедер. Юный гражданин России и существо женского пола трехтысячелетней давности предались самой дикой страсти.
Старуха-кокетка в теле тридцатилетней кинодивы, зная, как еще больше растравить юного соблазнителя, не снимая туфель на высоких каблуках, глубоко присела, по-негритянски прогнувшись в спине, чтобы шелковникову было легче попадать стрелой своего лука в самый центр ее пламенеющей мишени.
Секундант-бомж в мгновение ока словно взлетел на седьмое небо блаженства и тут же покатился в тартарары. Каждый удар его стрелы, которую он вбивал в Агафьину мишень, выбивал из другого, близко расположенного от первого, отверстия совсем не ангельские звуки. С этим еще как-то можно было бы смириться, но…
— Что это, Агафья Ермолаевна? — обескураженно воскликнул бомж-любовник, морща нос от отвратительного амбре, сопровождавшего непристойные звуки, скорее похожие на стрельбу из противотанковой пушки.
— Ах, умоляю вас, Шелковников, продолжайте свое дело! — взмолилась обладательница ужасного дефекта. — Не останавливайтесь, вы доставляете мне неизъяснимое блаженство.
Доставляющий блаженство благородный ценитель зрелых дам готов был стерпеть ради красоты женщины-вампа пальбу этой запрятанной между Агафьиных ягодиц пушки, но пороховая гарь, сопровождавшая стрельбу, была слишком круто замешана. Витя попытался продолжить свое занятие любовью, зажав пальцами нос, но вонь, словно бы она настаивалась в солдатском гальюне по меньшей мере с начала нашей эры, лезла через уши и глаза. Агафья почувствовала, что навсегда теряет любовника.
— Теперь ты знаешь мой дефект, милый, но он ведь не помешает нашей любви! — трагически воскликнула с мольбою в голосе несчастная женщина. — В конце концов, ты мог бы делать это в противогазе!
Но Шелковников, зажимая нос одной рутой и поддерживая брюки другой, уже продирался через тропические заросли под гомерическое чириканье желтого птенчика, спасаясь бегством от только что боготворимой им женщины.
А коварная баба-яга, проделав эту невинную шутку с аристократом-бомжем, нахохотавшись до слез, привела свой туалет в порядок и, поправив прическу, как ни в чем не бывало напевая легкую песенку, чарующей походкой направилась по асфальтовой дорожке к расцвеченному огнями отелю. Времени было что-то без четверти полночь.
В деревне, находящейся поблизости от отеля «Тангерин-бич», старый Дурава, сборщик пальмового сока, выйдя по нужде из крытой пальмовыми листьями хижины, плотоядно потянул воздух носом. Аромат Агафьиной проделки донесся до его обоняния, но, и отличие от Шелковникова, привел его в мечтательное состояние. Причмокивая языком, он завистливо прошептал себе: «Какой вкусный запах! Соседи ночью тайно ото всех дурианы едят. Так сладко пахнуть могут только они. Рано в этом году дурианы поспели». И точно, на следующее утро по всему побережью а деревнях вопреки сезону неожиданно созрели дурианы, а кто был в Шри-Ланке и ел эти плоды, тот знает, какой у них вкус, ко запах, запах!..
Простившись с Завидчей, Недобежкин, в который раз потеряв голову от ее чар, шел среди зарослей орхидей, красовавшихся среди зелени наподобие причудливых бабочек. Огромные бабочки, похожие на летающие орхидеи, хлопали прямо перед его лицом разноцветными крыльями, словно махали перед ним павлопосадскими платками. Ярко-красные раффлезии, огромные, словно зонтики, цвели на лианах, опутывающих стволы шоколадных деревьев.
«Райское место! — неосторожно подумал российский аспирант, восхищаясь буйной тропической растительностью. — Нет, не врут путеводители, зазывающие лакированными фотографиями туристических журналов в экзотические страны. На Цейлон, в Таиланд, на острова Океании и Малайзии! Какое счастье, что мне повстречался Ангий Елпидифорович, иначе бы я и сейчас на нищенскую стипендию влачил жалкое существование в пыльной Москве».
