мы тогда еще с товарищем постарше работали – я и сам не понимал, с чего решил быть егерем. Просто поддался сиюминутному желанию, зачем-то отучился несколько лет в скучнейшем университете, бросил другую работу. Потом уехал в лес – не в этот, поближе к Камчатке. Однажды во время обхода мы с коллегой наткнулись на мертвого оленя. Пошли по следам и увидели еще какое-то животное, уже и не помню кого. За несколько дней мы нашли семь или восемь тушек. Они валялись в лесу, обглоданные птицами, падальщиками и червями, но погибли они точно от рук человека. От пули. Кто-то охотился ради забавы и даже не забирал добычу. – Валерий вздохнул и побрел убирать капкан. – Тогда мы их так и не нашли, но зато с тех пор я не раз встречался с браконьерами, даже участвовал в перестрелках. Я должен не только защищать людей от природы, но и природу от людей. Вроде как весы правосудия, границы дозволенного. Этот волк перешел границу, слишком близко подошел к деревне. Но и мальчишка, сделавший ожерелье из зубов, тоже перешел грань. И он обязательно получит свое. Сейчас такой век, что конфликты решаются не оружием, а бумажками. Но я умею воевать и так. Для того и учился. Заявление в природоохранную инспекцию на него и его отца, проверка, сожрали ли их псов волки или это все фарс ради очередной охоты. Проверка, в порядке ли их разрешение на оружие… Тот факт, что Петр взял на охоту ребенка, еще ему аукнется. Если у него самого есть разрешение, то уж у этого пацана, как его, Сергея… Точно нет. Возможно, получится подыскать закон о жестоком обращении – с детьми или с животными, посмотрим…
Капкан бряцнул, упав в багажник. Егерь захлопнул дверцу.
– Я закидаю их таким числом исков, что в следующий раз они сто раз подумают, прежде чем идти на охоту.
– Бумажная война, – сказал Марс.
– Гораздо более выматывающая, чем война с оружием.
Валерий сел в уазик. Марс тоже поспешил к двери, но на секунду замер. Среди стволов освещенных деревьев он увидел два ярких светлячка. Свет фар отразился в глазах волчицы.
Взглянул на егеря – тот копошился в машине, перекладывая ружье назад.
Волчица не спешила подходить к машине, но и не убегала. Марс вгляделся – на секунду зрение стало лучше, и он смог увидеть ее лапу, поджатую, больную.
«Это волчица, которая на меня набросилась! Все-таки живая… Она видела, как мы унесли ее волка? Как убили?»
Марс забрался в машину, стараясь не трястись от страха.
– Я видел…
– Ты знал, что волки моногамны? – прервал его Валерий. – Они находят себе пару, с которой живут до конца своих дней. Это гораздо честнее, чем у большинства людей. А когда они теряют любимого, долго его оплакивают. Прости, что перебил, просто эта мысль не дает мне покоя. Что ты хотел сказать?
Слова застряли в горле.
– Ничего. Давайте поедем домой.
Глава 7
Зов
Марсель опять промучился до утра. Уснуть мешали мысли, еще и после вылазки в лес рука вновь заболела. Через несколько часов ноющей боли Марс понял, что с ней вполне можно мириться, в отличие от беспокойных мыслей – он все время думал о волчице, которая осталась одна. Без любви, без детей, с раненой лапой и без возможности продолжить счастливое существование. Может быть, она еще выживет некоторое время, питаясь погибшими животными, но охотиться с такой лапой едва ли сможет.
Прозвенел будильник, и Марсель спустился вниз. Разговаривать с родителями не хотелось, но желудок ныл, умоляя о завтраке. Пришлось наложить еды и сесть напротив молчащего отца. Мама успела убежать из дома пораньше, видимо, тоже не желая терпеть немую сцену.
– Прости, я вчера погорячился, – сказал отец спустя несколько неуютных минут.
– Я извиняться не буду. Пятак заслужил.
– Может и так. Но нужно сдерживать эмоции.
– Сказал тот, кто вчера дважды ударил сына.
Отец насупился и опять замолчал, но ненадолго.
– Марс, мы с матерью хотим, чтобы ты стал гордостью семьи. Это не так легко, как тебе кажется. Мы подготавливаем почву, но добиться всего ты должен сам.
– Чего «всего»?
– Хорошо учись, знай английский. Готовься к поступлению в юридический.
– А если я не хочу?
Отец замер, не донеся ложку ко рту. Вопрос поставил его в тупик.
– Не хочешь? А куда хочешь?
– Хоть раз за пятнадцать лет меня об этом спросили. Дай время, подумаю.
– Чем тебя не устраивает юридический? Мы с мамой все спланировали: уже и деньги на обучение есть, и квартиру на следующий год присматриваем. Отучишься еще два года в городе, потом в университет…
– Не хочу я быть юристом, что непонятного? – вспылил Марс. – Вы все спланировали еще до моего рождения, даже имя выбрали подходящее. Почему не назвали меня Мишкой, Матвеем, еще как-нибудь по-простому? Подготовили особую жизнь, но не все в мире должны быть особенными. Скажи честно, если я сейчас назову другую профессию, да хоть бы уборщика, что ты сделаешь?
– Скажу, что ты не прав, – ответил отец.
– Значит, ничего нового я от тебя не услышу. Мне пора в школу, пока!
Марсель подхватил рюкзак и вышел на улицу.
Катька уже ждала у забора.
– Привет. Ты опять не в духе? – спросила она.
– Опять.
– У тебя настроение всегда на лбу написано.
Марс посмотрел на нее. Соседка улыбалась, но как-то вынужденно, будто стараясь изобразить хорошее настроение.
– У тебя тоже. Что случилось?
Катя поправила рюкзак на плечах и долго теребила ремешки, прежде чем ответить.
– В общем, родители хотят вернуться в город. Они думали, что если мы переедем в место, где мало людей, мое состояние улучшится – так они выразились. Наверное, просто ожидали, что тут надо мной не будут издеваться. Не получилось. Летом мы с мамой вернемся в город. Папа останется работать вахтовым методом, так зарплата выходит больше, чем в городе. Меня переведут на индивидуальное обучение.
– Это что, значит, ты уезжаешь? – не поверил Марсель.
– Ну да. Не сейчас, конечно, сперва доучусь этот год. Так что сильно не привязывайся ко мне. – Катя ткнула соседа в бок.
Марс поморщился – опять задела руку.
– Не особо и хотелось.
Они добрались до школы. На крыльце стоял Воробей. Марс кивнул другу.
– Как ты? – спросил Воробей.
– Получше, чем некоторые. Отойдем на пару минут?
Катя поняла намек и ушла в класс, оставив друзей вдвоем.
– Как там Пятак? Ты вроде его до медпункта потащил? – театрально зевая, спросил Марсель.
– Ты не думай обо мне плохо. Я потащил его, потому что больше некому было. Ты бы его по дороге убил, а остальные вокруг – девчонки. Не вешать же на них тушу Пятака? – Воробей явно чувствовал себя неуютно, перешагивал с ноги на ногу. – Марс, слушай. Я не знал, что он такой придурок. Наверное, странно прозвучит… ох. Я просто не знал, на кого равняться. Вокруг одни девчонки либо
