— И хотя она говорила только на языке духов, а не на языке обычных людей, — старик подошел наконец к концу песни, — мы поняли ее и дали ей приют.
Старик умолк. Жители деревни тяжело дышали от волнения, но потом закричали и зааплодировали. Симеркет подождал, пока они успокоятся, и тогда заговорил:
— То, что ты рассказал, действительно произошло в ту ночь? Так, как ты нам поведал?
В ответ раздался хор голосов: все клялись своими детьми, что история была правдивой и проверенной.
— А женщина, которая приходила к вам, — откуда вы знаете, что она была речным духом?
Сельские жители разразились громкими восклицаниями: «Ну как же — она была совершенно мокрая, как будто только что выпрыгнула из реки!», «Вся в шелках и драгоценностях!», «Кем еще она могла быть, как не речной нимфой?»
Симеркет в недоумении уставился на Шепака.
В ответ Шепак бросил на Симеркета нетерпеливый, недовольный взгляд, явно подразумевая, что они зря тратят время, опрашивая это дремучее население. Но Симеркет упрямо продолжал верить, что из стихов можно выудить важные сведения.
— Через какое время после налета она приходила к вам? Несколько человек стали громко подсчитывать время, через какое эта странная женщина появилась у них. Наконец они сошлись на том, что она появилась через шесть или семь водяных часов после того, как демоны пустыни напали на плантацию. Или сразу перед рассветом.
— Был ли с ней мальчик по имени Рэми? У него должна была быть рана на голове…
Но все решительно отрицали, что с богиней путешествовал какой-то мальчик.
Шепак, до тех пор молчавший, наклонился вперед и спросил:
— Эти демоны пустыни — вы действительно их видели? Деревенские жители покачали головами. Их предупредили — не выходить в ту ночь из дома, сказали они.
— Предупредили? — Симеркет резко поднял голову. — Кто предупредил?
Крестьяне заколебались, словно решая, сколько они должны им рассказать. Напряженное молчание нарушила жена старейшины:
— В тот вечер к нам пришла Мать Милитта. Она рассказала нам, что собирается идти на плантацию предупредить эламцев и что мы должны спрятаться…
— Она сказала, что на небе была кровь! — перебил жену старейшина. — Она сказала нам, что выходить из дома слишком опасно. Сидите дома, на небе кровь, предупредила она!
— Кто эта Мать Милитта? — спросил Симеркет, оглядывая комнату. — Еще одна речная богиня?
К его удивлению, ему ответил Шепак:
— Милитта такой же человек, как ты или я, Симеркет; это предводительница вавилонских гагу.
Глаза Симеркета расширились.
— Гагу?
Снова в мистике, окутывавшей исчезновение Найи, эти таинственные женщины из странного женского монастыря! С первого дня его появления в городе эти женщины вертелись возле его расследований! Он видел их на берегу реки, когда он и Мардук первый раз приехали в город, затем в доме Нидабы, минувшим вечером. Теперь оказалось, что они имеют какую-то связь с самим нападением — хотя, возможно, и играя положительную роль, если эта Мать Милитта предупредила эламцев. Но возникал неизбежный вопрос: откуда Мать Милитта узнала о том, что готовится нападение?
Симеркет снова повернулся к крестьянам.
— Как долго эта женщина — этот «речной дух» оставался с вами?
— Один-единственный день. В конце дня она попросила нас отвезти ее к Матери Милитте. Поэтому мы спрятали ее в телеге с сеном и повезли в Вавилон мимо эламских охранников.
Сердце Симеркета бешено забилось: женщина, кем бы она ни была, смертной или богиней, общалась с гагу! Симеркет кивнул в знак благодарности и направился к двери. Шепак последовал за ним, и они вместе пошли к каналу, где были привязаны их лошади.
— Что ты думаешь обо всем этом? — спросил Шепак.
— Они сказали нам правду, — просто ответил Симеркет.
— Значит, ты веришь, что в ту ночь из воды появилась нимфа? — презрительно скривил губы Шепак. — И что на нее напали демоны пустыни? — Когда Симеркет утвердительно кивнул, он пренебрежительно хмыкнул: — Вы, египтяне, такие доверчивые!
Симеркет искоса взглянул на него:
— Если ты веришь, что армии исинов могут испариться в воздухе, почему я не могу поверить в речных нимф? — Он обошел Шепака и встал перед ним. — Разве ты не видишь? Они на свой манер рассказали нам о том, что принцесса осталась жива и что ее можно найти у гагу.
— Ты что, опять заболел речной лихорадкой?
— О чем жители деревни пели в первую очередь? О том, как богата была одета эта женщина — о кольцах на ее пальцах, о ее ожерельях. А что было у нее на голове?
— Золотой обруч, — усмехнулся Шепак. — И что из того?
— Разве это не напоминает тебе о царской диадеме?
Сомнение начало постепенно исчезать с лица Шепака. А Симеркет продолжил:
— Для этих людей царственная женщина, выступающая из темноты, — разве не кажется она богиней или духом?
— Но эта женщина была вся мокрая, сказали они. Как ты это можешь объяснить?
Симеркет пожал плечами:
— Возможно, она пряталась в канале или в реке. — Внезапно он улыбнулся. — Но ведь именно так она могла убежать от них!
— Ты действительно думаешь, что это была Пиникир? Может быть, это была твоя жена?
Симеркет вздохнул, сразу погрустнев, и уткнулся глазами в землю.
— Нет. Найя была всего лишь служанкой. Она не была бы в шелках и драгоценностях. — Он снова поднял голову. — Это должна быть принцесса. Подумай, о чем говорилось в их песне. Демоны наверняка налетчики. Женщина, которая пришла к ним, говорила только на языке духов. Я могу поспорить, что Пиникир не говорила по-вавилонски и пыталась общаться с ними на эламском языке. И если я прав, она сейчас прячется у гагу.
— Но послушай!.. — почти закричал Шепак. — Зачем ей прятаться? Это не имеет смысла.
— Возможно, потому, что был заговор и Пиникир узнала о нем. Очевидно, Мать Милитта знала о нем, иначе зачем бы она побежала на плантацию в тот вечер?
— Но Пиникир наверняка сообщила бы Кутиру, что она у гагу, — ведь он ее брат.
Симеркет с рассудительным видом посмотрел на друга.
— Она бы не сказала ему, если бы подозревала, что он сам стоит за этим нападением, — тихо произнес он. — В конце концов, я знаю, что царица Нарунте ненавидела ее.
Шепак вздрогнул. Однако прежде чем он заговорил, позади них раздался женский шепот:
— Египтянин!
Они обернулись. Им подавала знак жена старейшины; красные блики вечернего солнца отражались в ее черных глазах.
— Мальчик, которого ты ищешь… — начала она.
