ко мне. — Я был уверен, что вот-вот всё раскроется!
— И как же, по-твоему, это должно было раскрыться? — хмыкнул я. — В столовую вошёл бы Калиновский и объявил, что тесто для булочек сотворил господин Пущин? К ректору во сне явился призрак и рассказал, как было дело?
— Ну… — Мишель потупился.
— Брось. Ерунда, — я хлопнул его по плечу. — Выкинь это из головы.
— Хорошо, — кивнул Мишель. И тут же спросил: — А куда всё-таки подевалось тесто? Ночью ты так и не объяснил.
— Ночью было не до того, — напомнил я.
Ночью у нас были другие задачи. Незаметно выбраться из корпуса, проникнуть в столовую, сотворить тесто, вернуться обратно… Мишель спросонья туго соображал. Сотворил тесто, а не компот — и на том спасибо.
— Я брал с того теста пробы.
— Чего? — обалдел Мишель.
— Это было задание Витмана. Исследовать, не проникла ли в столовую Тьма после прорыва. Я исследовал, но, видимо, перестарался. Тесто исчезло полностью. Сам я техникой Созидания не владею, вот и пришлось побеспокоить тебя. Благодарю за службу!
— Служу Отечеству! — вытянулся Мишель.
И, полностью удовлетворенный моей ахинеей, потопал в учебный корпус. А я, подумав, резко изменил направление и побежал в людскую, где обитали «дядьки».
— Слушай, Гаврила, — для конфиденциальной беседы я вызвал «дядьку» в коридор. — Мне срочно нужно раздобыть перину, подушку и одеяло. Сделаешь?
Гавриле надо отдать должное. Лишних вопросов многоопытный дядька не задавал. Не первое поколение курсантов снабжал контрабандой.
— Можно, — подумав, кивнул он. — К обеду всё соберу. Куды отнесть?
Это я решил заранее.
— На чёрную лестницу. Положишь возле дверцы, которая ведёт на чердак. Там ведь никто не найдёт?
— Не должны. Господа наставники тама не шастают. Да к тому же — оно ить, поди, недолго пролежит?
— Сразу после обеда заберу.
— Сделаем, — кивнул Гаврила. — Не извольте беспокоиться. Всё исполним в лучшем виде.
— Спасибо! — я протянул ему купюру.
Оценив номинал, Гаврила утопал немедленно.
Глава 19
После обеда я быстро взбежал по чёрной лестнице на четвёртый этаж. У дверцы из металлических прутьев, перегораживающей выход на чердак, лежал здоровенный узел. А из замка, висящего на двери, торчал ключ.
Ай да Гаврила! Предусмотрительность — высший уровень. Ключ мне, конечно, не так уж и нужен, и без него с любым замком управлюсь. Но Гавриле об этом знать не обязательно, а за догадливость надо будет доплатить.
Я открыл замок. Взвалил узел на плечи и потащил на чердак.
Света сидела там же, где я её оставил — на широкой балке, накрытой пледом. В руке она держала книгу.
— Все время помнить прошлые напасти, Пожалуй, хуже свежего несчастья, — прочувствованно, с выражением проговорила Света. — В страданиях единственный исход — По мере сил не замечать невзгод!
— Государю императору — ура! — согласился Джонатан.
В другой руке Света держала бублик. Она перевернула страницу и откусила от бублика большой кусок.
— Где ты это взяла? — спросил я.
— Ты сам дал мне её, — удивилась Света. — Сказал, что это единственная книга для чтения, которая у тебя есть.
Пухлый том в кожаной обложке, подаренный мне когда-то великой княжной Анной Александровной, действительно был единственной художественной книгой, которую я держал в комнате. Читать — не читал, но выбросить или отнести в библиотеку тоже рука не поднималась.
Не читал — потому что в принципе не испытывал потребности в чтении ради забавы. Окружающая меня действительность была поинтереснее любых романов, скучать мне было попросту некогда. По долгу службы я старался просматривать газеты, заглядывал в журналы. Но взять в академической библиотеке что-то, кроме учебников, мне и в голову не приходило.
Когда перед завтраком собирался заглянуть на чердак, вспомнил о том, что Света жаловалась на скуку. И захватил с собой книгу.
— Я не о книге. Вот это — что? — я указал на бублик в Светиной руке.
— Ах, это! Это принёс Джонатан. Угощайся, — Света отломила от бублика кусок и протянула мне.
— Государю императору — ура! — гордо подтвердил Джонатан.
— Бери-бери. У меня ещё много, — и Света показала рукой на целую связку бубликов, висящую на трубе над её головой.
— Где упёр? — поинтересовался у Джонатана я.
Тот сделал вид, что не расслышал. Подхватил брошенный Светой кусок бублика и упорхнул в дальний угол чердака.
Н-да. Воровать, конечно, нехорошо — с одной стороны. С другой стороны — в детстве, когда вопрос питания стоял особенно остро, это соображение было последним, что могло меня остановить.
— Ладно, понял, — вздохнул я. Сгрузил на пол узел, который притащил с собой. — Вот, размещайся пока. Тут, конечно, не апартаменты класса люкс, но… — я осекся.
Понял, что угол, где разместилась Света, удивительно преобразился. Чердак выглядел так, словно его только что покинула целая команда уборщиц.
Пол, печные трубы, опоры, держащие крышу — всё сияло чистотой, нигде ни пылинки.
— Я тут немного прибралась, — улыбнулась Света.
— Умница, — похвалил я. — Как книжка, интересная?
— Очень! Из неё можно так много узнать о людях…
— Ну, вот и просвещайся. И обустраивайся дальше. А насчёт питания — придумаем что-нибудь. С голоду не помрешь, не переживай. Всё, мне бежать надо. Джонатан! Со мной.
Джонатан уселся мне на плечо.
Я быстро спустился с чердака и разыскал Гаврилу.
— Обед? — удивился тот.
— Да. На три персоны. Пусть положат в корзинку, навынос. Деньги — вот, — я протянул Гавриле купюру. — Сдачу оставишь себе, за труды.
— Будет сделано. Которую ресторацию предпочитаете?
— Без разницы. Главное, поближе — чтобы тебе бежать недалеко.
— В трактире можно, — предложил Гаврила. — Том, что у дороги стоит — до него рукой подать. Только вот еда там не господская…
— Ничего, я не привередливый. Закажи в трактире. Главное, чтобы обед был на три персоны, не меньше.
— Это можно, — закивал Гаврила. — А по части порций вы не сомневайтесь, голодно не будет. Вот, к примеру, зять мой старший — здоровый лоб, на железной дороге шпалы укладывает, — и тот не жалуется.
— Ну, отлично. Успокоил, — улыбнулся я. — Как принесёшь корзинку, поставь её возле той решётки, куда перину складывал. И
