отвернулась и защебетала, словно маленькая девочка:
— Папа! Папочка, ты здесь?
Альбина обернулась. Диана подошла к соседнему столу, к мужчине, протянувшему к ней руку и глядевшему с улыбкой. Возраст? Полнота? Бакенбарды и поредевшие волосы? Всё это не мешало рассмотреть несомненное сходство отца и дочери. Альбина не была знакома с отцом Дианы — видимо, он приехал позже, уже после первого бала, — но сомнений не было, потому как фамильные черты в карман не спрячешь, а эти двое были очень и очень похожи.
Наверное, такое должно умилять, решила Альбина, наблюдая, как отец с мягкой улыбкой объясняет дочери, что ей лучше пойти в те комнаты, где играют более молодые люди. «Здесь, девочка моя, старики. Да и накурено. Могут ругаться дурными словами, если кто проиграется. Что вам здесь делать?» — и он погладил дочь по голове совсем уж как маленькую.
Диана перехватила ладонь отца, не давая разрушить сложную прическу. Наклонив голову к плечу, как это делают щенки, чем умиляют нежных барышень и дам тонкой души, сказала с улыбкой:
— Ах, папа! Мы с Альбиной просто ходим и смотрим где какие игры! — Потом, понизив голос и глядя исподлобья с таинственной улыбкой, спросила у отца: — Правда, что будет придворный маг?
Мужчина бросил на Альбину вопросительный взгляд. Она улыбнулась, мол, да, очень интересно! И кивнул, но уже дочери.
— Да, обещался.
— Ах, папа, как интересно!
Диана обернулась к Альбине и одарила многозначительным взглядом: я же говорила, так что выбирай. И Альбина кивнула.
Стоит ли объяснять? Маг там или не маг, будет или нет, но тут к Альбине никто не цепляется и даже будто не замечает, все слишком заняты, увлечены игрой. Здесь — картами, а в другой комнате, где вокруг стола стояла неплотная, время от времени оживлявшаяся толпа, расцвеченная редкими женскими нарядами, — очевидно, рулетка.
— Диана, — Альбина улыбнулась мягко, — мне так жаль! Так на мага хочется посмотреть, просто нестерпимо! Это, может быть, единственный шанс в жизни!
Диана недовольно поджала губы и проговорила тихо, так, чтобы слышала только Альбина:
— Здесь женихов нет, имей в виду. — И многозначительно обвела взглядом преимущественно седые и плешивые макушки игроков.
Альбина вздохнула — не поспоришь, и пожала плечами. Ну не встретит она сегодня новых кандидатов в мужья, значит, встретит в другой раз, а чем рядом с Дианой, так лучше здесь. Был бы Виктор, а так… Взгляд её опять притянулся к играющим за ближайшим столом.
Диана, обращаясь к отцу, проворковала, чуть заметно шепелявя, будто опять вернулась в детство:
— Папочка, ты же присмотришь за Альбиной? Она решила посмотреть на мага. Хорошо?
Папочка, задумчиво глядевший на игорный стол, похлопал дочь по руке и кивнул, и девушка, сделав легкое прощальное движение рукой обоим — и приятельнице, и отцу, — выпорхнула из прокуренной комнаты с живостью, говорившей о том, что она рада сменить это помещение на что-то более подходящее.
Пусть. Альбина наконец осталась одна — отец Дианы рассеянно качнул головой, скорее уж думая о своем, чем отвечая дочери, повернулся к игрокам и моментально потерял интерес ко всему, кроме игры. Стоявшие вокруг столов, сидевшие за столами, прохаживающиеся между столами люди не выглядели чудовищами, пожирающими молоденьких девушек ни с того, ни с сего, а что до дыма, то…
…Люба усмехнулась — из-под двери в комнату тянуло дымом, а за самой этой дверью разгорался скандал. Снова Семеныч вышел из своей комнаты с сигаретой во рту — а курил он что-то невероятно вонючее и едкое, — и, конечно же, вся Людкина стирка, развешенная на кухне, провоняет табачищем, вот она и орёт…
Альбина сначала смотрела и пыталась понять, что это за игра и каковы правила, а потом увлеклась.
У одной пары рук пальцы были короткие, с толстыми, грубыми ногтями. Эти пальцы гнулись плохо, будто были выточены из цельных деревянных чурок, и игра ими велась так же прямолинейно, неловко и грубо. А вот руки с широкой ладонью и тонковатыми для такой ладони недлинными пальцами играли легко, даже изящно, и Альбина залюбовалась их игрой.
За столом были, конечно, и другие игроки, но эти двое оказались самыми интересными для наблюдения: можно было спорить, что первый человек проиграет, а второй — выиграет, и девушка с затаённым азартом следила за партией, подсчитывая сброшенные карты. И когда её предположения таки оправдались, Альбина улыбнулась победно, будто выиграла сама.
Улыбнулась и оглянулась, будто очнувшись. И слегка испугалась — где она? Что с ней?
А потом вспомнила про вечер игр, Диану, её приятеля, с которым она, Альбина, оказывается, танцевала на своем первом балу и которого не запомнила. Потом вспомнился его тяжелый взгляд. Альбину передернуло, и она с новым интересом присмотрелась к игре за соседним столом.
Здесь играли быстро, и было похоже на теннис: ход — удар, ход — удар, сет, переход хода, а потом новый сет, и снова ход — удар. Только мяча не хватало. Альбина не сразу поняла, что к чему, но разобравшись, опять определила руки того, кто играл красивее всех. В этой игре фаворит Альбины имел пальцы сухие, не очень длинные, но крепкие, единственным украшением которых был крупный серебряный перстень с малахитом. И она болела за этого игрока — ей нравилось, что он играл быстро, без суеты, по-деловому, но очень умно. Уверенно. И что белый металл с темным полированным камнем поблескивал скромно, тоже нравилось. И когда игра закончилась, девушка осталась стоять, в надежде, что будет ещё один раунд.
Так и вышло. Эти руки снова ловко отбивались, искусно нападали и, кажется, вели в игре. Но вот над очередным ходом они застыли, замерли на мгновенье. Альбина, стоявшая недалеко от игрока, — не иначе как шажок за шажком подтянулась к самому интересному человеку за этим столом — видела часть его карт. Она помнила все вышедшие и понимала какой картой нужно ходить, а вот сам игрок, похоже, позабыл, потому что взялся не за ту. Взялся, но задержался, видимо, сомневаясь.
Альбина недовольно выдохнула, досадливо цокнула языком. И сухие, не очень длинные пальцы, будто ждавшие этого едва заметного знака, взялись за другую карту, ту, что давала более выгодный расклад, и выложили её на сукно. Девушка облегченно выдохнула — выигрыш был гарантирован. Ещё пара ходов, и человек, за которого она болела, действительно выиграл вместе с другим, сидящим напротив него. Они обменялись жестами, поздравляя с друг друга с победой.
Закончившаяся партия будто сорвала полог молчания: за столом все оживились, загомонивши то ли обсуждая игру, то ли
