Правильно говорят, что месть – это блюдо, которое подают холодным. А я его на горячее! И разумеется, обожглась!
А дел нам с Воробышком предстояло еще много. Деньги мы поделили. Половину я отдала ему. Сказала:
– Спрячь.
Другую половину запихала кое-как в рюкзак. Решила, что положу их в банковскую ячейку. Арендую ее на год. Если все получится, то за деньгами вернусь.
Володя подбросил меня до нашей съемной квартиры, благо ехать было недалеко, она на самой окраине Москвы, по этой же магистрали. Воробышек вернулся в Денежниково к своим родителям, там же находится автомастерская, где Володя все еще подрабатывал. И где стояла теперь криминальная машина, от которой срочно требовалось избавиться.
Через день Воробышек улетел в Астану. Все прошло гладко. Я вздохнула с облегчением. Полдела сделано. Нас пока не вычислили. Мне оставалось дождаться загранпаспорта. И тоже исчезнуть.
Знать бы, где упасть! Позаботилась бы я о документе заранее, уже была бы на свободе и с деньгами. Наконец мне сообщили, что паспорт готов и завтра я могу его получить.
Неужели все? Отмучилась? Я уже позвонила маме и сказала, чтобы она срочно привезла в Москву Аришу. На днях они будут здесь. Как только загранник окажется на руках, я куплю билеты в Астану, себе и дочке. Володя нас уже ждет. Он снял квартиру и обустроился. Все там хорошо, в Казахстане. И меня там сердечно примут. Мой новый муж. Потому что мы с Воробышком решили пожениться. У Ариши будет замечательный отчим.
А потом – в Турцию! Там хорошо, тепло. Ариша на море один раз только была, и то на нашем юге. Подарок дочке сделаю. Это главное, зачем мне так нужен был загранник и о чем я не сказала Володе. Еще один бессмысленный риск. Но уж очень хотелось дочку поселить в шикарном пятизвездочном отеле, вкусностями закормить, в аквапарк отвезти. Я хотела подарить ей весь мир…
Осталось избавиться от оружия. Я подброшу его Паше в кабинет. Играть надо до конца. И завтра у нас очная ставка. Мне придется это пережить, зато потом я свободна! Меня не должны задержать на границе. Я всего лишь свидетель.
Еще каких-то пару дней надо потерпеть…
– Лариса, тебя хозяин искал.
На меня с сочувствием смотрел Макс. Скользкий тип. Все про всех знает. Пару штук баксов у меня уже вытянул. Да подавись! У него доказательств нет, что это я ограбила курьера. А про Володьку Макс вообще не знает. Я ему сказала, что у Воробышка отношения с Катькой. То есть с Алисой.
Или знает?!
– Танжеров злой как черт, – предупредил меня Макс. – Наорал на всех. Про тебя сказал: как появится – пулей ко мне.
Я вздрогнула. Не к добру это. Ноги надо уносить. Но Паша уже стоял в дверях, видимо, услышал наши голоса.
– Иди-ка сюда, цыпа, – поманил он меня пальцем с золотой печаткой. – Поговорим. – Хозяин бара кивнул в направлении своего кабинета.
Я шла и чувствовала макушкой Пашино тяжелое дыхание. Танжеров еле сдерживался. Едва я вошла в кабинет, Паша ввалился следом и рывком закрыл за нами хлипкую дверь – та аж завибрировала. Затем Танжеров навис надо мной и просипел:
– Где деньги, сука?! – Он отвесил мне пощечину.
Я молчала, хотя губа треснула. Во рту появился солоноватый вкус крови. Тогда Паша сдавил своими ручищами мои хрупкие плечи и заорал:
– Думала, не догадаюсь?! Ведь это ты мне чемодан подбросила! А бабки где?! Где бабки, сука?! Отвечай!!! Иначе прибью!
Он отшвырнул меня к столу, и я почувствовала себя теннисным мячиком. Потому что ничего не могла противопоставить такой силище. Пашина рука ударила по мне как ракетка, и я полетела, куда он хотел. Я больно ударилась спиной о край стола, упала, но тут же встала. И дрожащими руками достала из сумочки пистолет. Танжеров невольно попятился.
Я надавила на курок раз, другой, третий, совершенно забыв, что пистолет на предохранителе. Но я в тот момент мало что соображала. Зато Танжеров среагировал мгновенно. Бросился ко мне и заломил руку за спину. Легко отобрав пистолет, одним мощным толчком швырнул меня в кресло. Теперь я чувствовала себя тряпичной куклой.
– Откуда ствол? – спросил он хрипло. Все ж таки я его напугала!
– Охранника, – сказала я пересохшими губами, поняв всю безнадежность ситуации. Я проиграла.
– Копылова?
– Да.
– Это ты его грохнула?
Я молчала. К чему слова? И так все ясно.
– Значит, так. Я вызываю ментов. И ты рассказываешь все. Как грабила курьера, как чемодан мне подбросила, как убила Копылова. Никакой очной ставки завтра не будет, поняла? И главное: где баксы? У подельника? Кто он? Деньги где?! – заорал Паша.
Я видела, как инстинкт самосохранения борется в нем с жадностью. Паша прикидывает: сейчас ментов вызвать или сначала наведаться в мой тайник? Танжеров ведь меня и завтра может сдать. Никуда не денусь. Он теперь может делать со мной все, что захочет.
А раньше что, не мог? Я невольно усмехнулась и смахнула кровь с разбитой губы.
Я вдруг вспомнила о дочери. Ариша, девочка моя, пусть хоть у тебя все будет хорошо. Володя о тебе позаботится, я ему верю. Он хороший человек. И деньги свои надежно спрятал. Хорошо, что я не знаю где. Я не велела ему говорить мне место тайника, пока я не окажусь за границей, в безопасности.
Даже если Паша будет меня пытать – а он на такое способен, – я не смогу сказать, где спрятана половина денег, потому что не знаю.
Что же касается другой половины…
– Я покажу, – выдавила я через боль.
– Так-то лучше.
Танжеров немного расслабился, и я этим воспользовалась. Собрала остатки сил и рванулась к двери. Мне удалось добежать до нее и даже захлопнуть перед носом у разъяренного Паши. Я щелкнула задвижкой и всем телом навалилась на дверь, понимая, что она хлипкая и не выдержит. Паша ее снесет. Надо отдышаться.
– Открой, сука! – орал за дверью Танжеров. – Все равно не уйдешь! – Он ударил в дверь ногой. Та завибрировала, но не подалась.
Грохнул выстрел. За ним другой.
Я не сразу поняла, что случилось. Почему вдруг свитер стал мокрым. И что-то потекло по животу, потом по ногам…
Я машинально сунула руку под свитер и не сразу догадалась, что это красное – кровь, в глазах уже темнело.
В коридоре раздались шаги: кто-то бежал сюда, в Пашин кабинет. Я увидела парня из полиции, который недавно затеял здесь драку. И который стал моим злым роком. Этот парень случайно нашел в кладовке номер от машины, и дело завертелось.
– Я вам сейчас помогу, – губы у парня дрожали.
Танжеров, видимо, опомнился и перестал палить. Но я машинально прижалась спиной к двери, закрывая от пули парня. А вдруг Паша снова выстрелит? Совсем еще юный, хоть и капитан… Тебе надо жить, ты еще такой молодой…
– Я сейчас «скорую» вызову, – он выхватил из кармана мобильник.
– Нет-нет, – я еле смогла качнуть головой. – Не надо… Я… сама… Мне… хорошо… спасибо…
Мне все равно не вырваться. Я столько уже натворила. Человека убила. И пить я не брошу. Не будет счастливой жизни, ни здесь, ни в Казахстане. Я врала себе, врала Володе. Вот уже лет пять, как я мертва. И хорошо, что я больше не буду живым трупом. Мертвые – к мертвым.
И нервы у меня не железные. Я сдам Воробышка, если вдруг выживу. Я все расскажу, всю правду. Кто мой подельник. А я хочу, чтобы Володя остался на свободе. С деньгами. Там еще много, полмиллиона долларов. Это единственный шанс моей дочки на лучшую жизнь.
Мне нужно умереть. Мне нужно… уйти…
Запахло морем. Я увидела птиц над водой, их белые крылья. Чайки…
И я – чайка…
Наконец-то свобода…
Эпилог
Труп Ларисы увезли, Танжерова увели в наручниках. Он сам был ошарашен:
– Как так-то? Не хотел я ее убивать! Довела, сука!
В баре шел полноценный обыск, искали деньги. И другие улики, поскольку все теперь было ясно. Кто грабитель и кто наводчик.
– Что теперь будет? – еле слышно спросил Снегин.
Он сидел в кабинете Ларисы и тупо смотрел в монитор. На душе было погано. Как он мог перепутать? Догадайся он раньше, что это другая девушка, Лариса осталась бы жива. Ее задержали бы на улице или пришли к ней домой.
Снегин машинально щелкнул мышкой, увеличивая фото. Девчушка лет шести стояла между двумя женщинами. Одной из них была Лариса. Ребенок держал за руку бабушку, но жался к маме, словно боялся, что та исчезнет. Они жили в разных городах, и это фото было сделано во время короткого Ларисиного отпуска.
– Танжеров сядет, – уверенно ответил подполковник, тоже заглянувший в кабинет. Хотя Снегин задавал свой вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь. – Убийство, пусть и непреднамеренное. Но он избавился от подельницы. И потом: рецидив. Срок за разбой у Танжерова уже есть.
– А если это… – Снегин
