углом.
Фин попросил прощения за негативные отзывы, которые она получила из-за его ответного подкаста. Она помотала головой и закусила губу.
– Ничего страшного, – ответила она, хотя все явно было иначе. – Наш подкаст стали скачивать, чтобы узнать, что именно вы опровергаете. Вы даже подняли нас в рейтингах.
Знакомый тембр ее голоса, ее интонации перенесли меня обратно в нашу кухню до того, как все проснулись, потом в ванную, когда Хэмиш колотил по двери, и на шоссе, по которому мы отчаянно гнали вдоль озера. Я не могла отвести глаз от ее губ в надежде, что она снова заговорит.
Фин спросил:
– Вы работаете на Би-би-си?
Она кивнула.
– Админом. Сама ничего не пишу.
– Но хотели бы работать телеведущей?
Она нахмурилась:
– Давайте сразу покончим с формальностями: можете передать этой сучке, что я его не удалю.
– О чем вы?
– Я просто поражаюсь, честно, мне ведь нравится ваша музыка.
Тут вышел официант, и разговор прервался. Мы заказали чай. Трина угрюмо выжидала, глядя то на столик, то на меня. Она была прямолинейна и жутко раздражена. Не стану врать: она мне очень понравилась. Официант вернулся в кафе, и Трина спросила:
– Она вам платит? Или вы с ней звездные друзья? Рекламу друг другу делаете?
– О чем вы? – не понял Фин.
Рев мусоровоза на соседней улице раскатами прокатился по окнам зданий вокруг.
Трина ответила:
– Это она заставила вас записать его, так?
– Извините, – сказал Фин, перекрикивая проезжавшие машины, – но о ком вы вообще говорите?
Она прицокнула и усмехнулась.
– Проехали.
На подносе подали чай, и мы сидели и смотрели, как официант все расставил, пролил молоко на шлифованный металлический столик, вытер его, взял с нас оплату, ощупал карман в поисках сдачи. Все это время Трина Кини покусывала щеку и нервно дрыгала коленкой под столом, глаза у нее так и бегали, пока она в уме репетировала дальнейший пассаж.
Официант ушел, и Фин повторил:
– Извините, Трина, но что, по-вашему, происходит?
– Ха!
– Зачем вы согласились с нами встретиться?
Она на секунду задумалась.
– А вы зачем хотели встретиться со мной?
Я объяснила, что мы хотели задать ей пару вопросов касательно этого дела, что мы не прояснили пару моментов, но на протяжении всего моего монолога она строила гримасы, никак не относящиеся к сказанному, и я в итоге выдохлась и опустила руки.
Фин опять перехватил инициативу:
– Например, что случилось с колье?
Она прищурилась:
– Вы и без меня прекрасно знаете.
– НЕТ, НЕ ЗНАЕМ. – Это я истошно заорала, но на улице стоял такой шум, что вряд ли это прозвучало как-то особенно зло, просто очень внятно.
– Его прислали Гретхен Тайглер ПО ПОЧТЕ.
Теперь кричали мы обе, и уже не ради четкости артикуляции.
Мы все потеряли счет времени, но Фин теперь еще и потерял нить разговора.
– Гретхен Тайглер? Которая жена нациста?
Трина обернулась к нему:
– Как будто САМИ, ВАШУ МАТЬ, НЕ ЗНАЕТЕ.
Он вскинул руки:
– Так. Давайте мы все успокоимся.
Я спросила:
– Вы думаете, нас подослала Гретхен Тайглер?
Трина откинулась на спинку стула.
– А вы хотите сказать, что не подсылала?
– Трина, посмотрите сюда, – я откинула челку, показав ей бровь. Поначалу она растерялась, но потом присмотрелась, внимательно разглядывая шрам.
Мы встретились взглядами.
Она отвернулась и беззвучно ругнулась. Потом неспешно повернулась ко мне и тихо сказала:
– Я хотела бы расспросить вас о том самом дне.
Я пролепетала:
– Я об этом не распространяюсь.
– Все решили, что вас нет в живых. Где вы пропадали все это время, Софи Букаран?
– Пряталась.
– А другая девушка – она была с вами?
Я покачала головой:
– Мы никогда не встречались.
Она прошипела:
– Это все Тайглер.
– Я знаю, – ответила я. – Я своим ушам поверить не могла, когда услышала, о чем вы говорили в подкасте. Поверить не могла, что вы решились изобличить ее.
– Я не знала, что изобличала ее.
Возможно, в будущем мне уже не удалось бы с ней поговорить, поэтому я выпалила:
– Как вы тогда сказали: никто не говорит о ней всю правду. Никто не решается с ней тягаться. Не могу вам передать, как много для меня это значило.
Тут она насторожилась:
– И что?
– Ничего, просто спасибо вам. А еще у вас чудесный голос. Приятный тембр.
Она неловко ухмыльнулась и кивнула, глядя в пол:
– Ну. Это все очень приятно. Я не знала, что не стоило о ней говорить. Но спасибо.
Фин не поспевал за нашим шепотом. Он мог лишь с трудом расслышать нас сквозь шум машин. И предложил нам всем пройтись. Трина согласилась, у нее оставалось еще сорок минут на обеденный перерыв. Мы повернули на восток, вышли на улицу поспокойнее и зашагали дальше.
Фин обратился к Трине:
– Нас заинтересовала ваша история, поскольку моя подруга, Анна, слушала подкаст и узнала того, о ком вы там говорили.
– Ваша подруга Анна кого-то узнала? – она иронично ухмыльнулась. Я легонько покачала головой, и она поняла, что Фин не сострил, а правда ничего не знал.
– Анна дружила с Леоном.
Я кивнула:
– Мы общались десять лет назад, задолго до того, как он женился на Гретхен. Он тогда встречался с одной голландкой. Я работала в отеле, где они отдыхали. Мне кажется, он бы такого не сделал. Я уверена, что он не покончил с собой.
– Десять лет назад он бы не стал кончать самоубийством? Оптимистично. Это порыв, а не черта характера.
Она была права. Это мимолетный порыв. Под влиянием момента. У меня прямо от сердца отлегло, что эта слабость не досталась мне в наследство от отца и что я не передам ее моим девочкам, что это просто импульсивный порыв.
Трина прошептала:
– Вы считаете, я не права?
– Нет, я думаю, тут вы правы. Многие подходят к самому краю, но это не значит, что у них есть предрасположенность или что это само по себе неизбежно.
– В смысле про самоубийство Леона.
– По большей части правы, но я все равно считаю, что на Дане был кто-то еще.
– Нет, в том смысле, что я сделала окончательный вывод. Как правило «тру-крайм»-подкасты завершают фразой «возможно, этого мы никогда не узнаем». Такая жалкая отговорка. Мне всегда так казалось. Поэтому я и сказала однозначно, что это был он. Теперь я более чем уверена, что это она его покрывала.
– Как вы не боялись Гретхен Тайглер?
Она вздохнула:
– Честно, я о ней понятия не имела. В смысле знала про ее богатство, ее странное происхождение, но кто бы мог подумать, что она вот такая? Я ее в
