Тот с готовностью подтвердил: нет, мол, сколько служу, видеть уродов такого масштаба еще не доводилось.
Тут капитан вытащил из большого пакета два ножа со следами запекшейся крови и объявил:
– Эти предметы найдены в твоей машине, ублюдок, а получасом раньше ими была вырезана вся семья Карнауховых.
Вот он, что называется, момент истины! После их с Колодковым отъезда кто-то расправился с семьей Карнауховых. Причем понятно, с какой целью: избавиться от прямого наследника. Мишенью была, конечно, Люба Карнаухова, а ее мать кончили просто как свидетельницу.
Потом очевидцы указали на его, капитана Бороздина, «Самару», воронцовские менты по ее номеру определили его личность и адрес, а потом подбросили в машину подозреваемого ножи для упрощения дела. Скорее всего, когда он был в бессознательном состоянии, и отпечатки его пальцев на один из ножей нанесли. Другой – они хотели снабдить оттиском ладони Колодкова. И тогда все, мышеловка захлопнется.
– Как насчет адвоката? – вяло поинтересовался Дмитрий, уже заранее зная ответ.
– Вот твой адвокат, – ухмыльнулся капитан, указывая на убойного прапорщика.
Положение выглядело совершенно безнадежным.
И вдруг в камеру вошел майор в милицейской форме и стал что-то горячо нашептывать своему воронцовскому коллеге-капитану. Тот вроде как заартачился, но майор был неумолим, и с Бороздина сняли наручники. А вскоре вывели на свет Божий!
Здесь он с удивлением увидел начальника его родного УВД полковника Крутилина в сопровождении внушительной группы собровцев. Здесь же были Лева Зайцев, Серега Колодков и другие сослуживцы Дмитрия. Все он и проявил и трогательную заботу о его здоровье, угощая капитана яблоками, сливами и другими полезными фруктами. Кто-то даже приволок кокосовый орех.
– Как же вы меня нашли? – спросил Дмитрий Колодкова достаточно тихо, чтобы не мешать разборке полковника Крутилина с начальником Воронцовского ОВД, которая велась на достаточно высоких тонах.
– Твой дружок Круг помог, – последовал неожиданный ответ. – Знаешь такого?
– Знаю. Но как это – помог? – изумился Бороздин.
Ему, оказывается, известно, что мы с тобой вместе работаем. Он позвонил мне, представился твоим хорошим знакомым и спросил: отчего ты в пятницу не пришел обедать в «Радугу». Но раз этот Круг – такой близкий тебе товарищ, что заботится о твоем режиме питания, я ему мозги пудрить не стал – сказал, что ездили мы с тобой в Воронцово по служебным делам. А Круг говорит: почему-то телефон Бороздина не отвечает. Не худо бы потревожить воронцовскую ментовку: мол, он чует что-то неладное. Ну, я звякнул в местный ОВД, а мне говорят, что ты арестован по подозрению в убийстве. Вообще старина Крутилин – человек медлительный, но тут всех в один момент на уши поставил. А дальнейшее тебе известно…
– Ты знаешь, что убиты Люба и Людмила Крутилины?
– Если бы только эти двое… – тяжко вздохнул старший лейтенант. – И Гелена погибла тоже.
– Какая еще Гелена?
Галя Карнаухова. – Колодков еще более понизил голос. – Почти на моих глазах. Стоило мне на пять минут отлучиться – и ей тут же перерезали горло. Признаться, я в тот момент запаниковал. Что делать? Сообщать местным ментам? Тогда меня бы тоже, наверно, замели, как и тебя. И фактически с поличным. Я звякнул Леве Зайцеву, и он, молодец, быстро разобрался в ситуации: велел втихаря сваливать из квартиры Гелены, уничтожив следы своего пребывания. Л ишь когда я оттуда убрался, до воронцовских ментов довели по каким-то каналам об убийстве Гали Карнауховой.
– А Гена Карнаухов? Что с ним?
– Ему я позвонил сразу же. Предложил пацану сменить адресок и по новому месту жительства не прописываться.
– Тогда, может быть, убийство в Воронцове станет последним, – со слабой надеждой произнес Дмитрий.
На что Колодков сначала ухмыльнулся, а потом недобро расхохотался во всю силу своих мощных легких.
Глава шестаяВерсия МУРа
1
Сотрудница частного охранного предприятия «Пост» Ирина Птицына сидела в дежурном помещении охраняемого объекта и периодически поглядывала на мониторы. Но в основном она смотрела в учебник «Основы социологии», поскольку изучала данную науку на заочном отделении Московского государственного университета.
В школе Ира была из тех немногих девочек, которые предпочитали мальчишеские игры. Она с упоением гоняла футбольный мяч, обожала скейтбординг, но особенно ее привлекали восточные единоборства.
Ирина регулярно посещала тренировки по контактному карате, научилась терпеть физическую боль и, главное, причинять ее другим.
После окончания школы, когда настал момент выбирать себе профессию, размышляла она недолго и решила стать профессиональным телохранителем.
Однако, как выяснилось, серьезного учебного заведения, готовящего женщин-бодигардов, в России не существовало. Ехать учиться за рубеж – таких денег не было. И в конце концов Ирина поступила в школу профессиональных охранников общего назначения.
Правда, и туда ее не хотели поначалу брать – женщина есть женщина! – но после того как Ира провела на татами парочку показательных кумите со штатными инструкторами по самозащите, преподающими в этой школе, все вопросы отпали сами собой.
Получив диплом профессионального секьюрити, она нашла себе работу по специальности с немалым трудом – опять-таки из-за своей принадлежности не к тому полу. Чтобы директор охранной фирмы взял ее на службу, пришлось ему напомнить о том, что она – именно женщина, причем привлекательная женщина, и на несколько ночей стать ею в полном объеме. Директор остался доволен и зачислил Ирину в свой штат.
А вскоре к ней пришла любовь, причем любовь настоящая, то есть совершенно сумасшедшая.
Ее избранником оказался художник по имени Миша Птицын. Она вышла за него замуж, поели чего и сама стала Птицыной.
Миша, или как она его называла Мишаня, вел жизнь совершенно беспорядочную: много пил и по неделе не появлялся дома, отправляясь в своеобразные командировки за материалом для своих картин. Рисовал он в основном одних бомжей, выискивая наиболее колоритных из них по неведомым для Ирины столичным трущобам.
Уговорить его отказаться от этих хождений в народ ей оказалось не под силу, удалось добиться только одного: перед каждым своим исчезновением он сообщал будущий район своего местонахождения. То он бродил где-то в Капотне, то в Курьянове, а сейчас вот опять запропастился в своей излюбленной Раменской пойме.
И вот теперь не появлялся Мишаня дома уже более недели. Сердце болело у Ирины. Ох как болело!
Она вновь углубилась в учебник, но ничего не понимала в написанном то ли автор «Основ социологии», некий профессор Григорий Круг слишком уж заумно выражал свои мысли, то ли ее встревоженное сердце мешало Ирине сосредоточиться.
