мир. Это будет проявление свободы в чистом виде! Это именно те методы Махатма Ганди, которыми мы вместе с тобой восхищались. Да что с тобой, бро?!
Матфей внимательно вгляделся в Сидора, так, будто впервые увидел. Он изменился, Матфей не знал того, кто мельтешил перед ним и вместе с тем знал. Очень хорошо знал, до боли знал. Кто-то крепко накрепко завинтил в него всю эту чушь, неужели это сделал сам Матфей?
— Ты обрек некоторых пацанов на глупую смерть, — попытался он донести еще раз, — которая ничего не даст. Да, пофиг на вендиго, пофиг на власть. Жизнь целая жизнь в обмен на что?! Ты украл чьи-то жизни. И свою жизнь тоже украл.
— Нет, не я, а они! Как ты не понимаешь, как не понимаешь?! Борьбы без жертв не бывает.
— Значит и не нужно бороться!
— Пока мы боремся — мы живы! — гордо выправился Сидор.
— То-то я смотрю на то, какой ты живой!
В нос ударил трупный запах, мешающийся с мускусом сирени. Сделалось ощутимо холоднее. Время разжижилось и потекло гораздо медленнее.
Матфей повернул голову и увидел проявляющийся черный силуэт.
— Время смерти, — прошептал он.
— Чего?! — непонимающе захлопал глазами Сидор.
Матфей поднял руку и указал на старуху. Сидор посмотрел в ту же сторону.
— Я ничего не вижу. Но знаешь, чувствую себя как-то погано. Что это со мной?!
— Ты весь светишься… алым…
Смерть угрюмой тенью нависла над ними, Сидор стал съеживаться, пока не обратился в маленькую красную частицу размером с бильярдный шар, что повисла на уровне глаз. Старуха выставила руку вперед, желая схватить то, что осталось от Сидора.
Матфей не мог ей позволить засунуть в свою жадную пасть друга. Преодолевая ужас, он выхватил шарик из лап смерти, сунул в карман и помчался прочь.
Он бежал. Как можно дальше. Пока не очутился на вокзале. Затравленно огляделся. Вроде бы старухи нигде не было. Он сел, пытаясь сообразить, что делать дальше.
— Ты в курсе, что у тебя в кармане какая-то помойка?! Мне тут неуютно. Фу, ты вообще что ли отсюда ничего не выбрасываешь? Крошки колются!
Матфей достал Сидора из кармана.
— Я только что спас тебя от какой-то херни!
— Великий революционер не может таскаться с кем попало в кармане!
— Революционер может и не может, а дебил вроде тебя — легко.
— Ты постоянно меня недооцениваешь. Наши имена навеки вписаны в историю.
— Вот меня ты спросил?! Я в эту историю с твоей размозженной черепушкой вообще вписываться не хочу!
— Матан, ты недооцениваешь. Я провел исследования. Это сработает.
— Если сработает так еще хуже! Ты представляешь, сколько мальчишек и девчонок погибнут?! Их кровь будет на тебе и на мне по твоей милости! Я только надеюсь, что ты один такой дебил.
— Я не один! А как жить нам молодым в этом старом мире? Старом, изношенном ими мире, который скоро умрет вместе со стариками. Или ты ослеп как все эти оптимистические идиоты. Мы умрем! Мы умрем в любом случае! Мы умрем от рук старперов, которые отжив свой век, желают самоутвердиться напоследок, пульнув ядерной ракеткой в людей! Они не дают нам шанса. Шанса на построение нового мира! И новое умирает, а старое живет. Так пусть тогда они видят, как умирает новое — им нужно это показать!
— Ты видел мою маму, после моей смерти? Ты хочешь обречь на такое тысячи матерей?!
— Не я обрекаю, как ты не поймешь?! Не я, а они! Те, кто играются в войнушку! Они…
— Ты что так и будешь жужжать мне в уши эту хирабору?!
— Хоть какая-то озвучка у тебя в мозгах появится!
— Где у тебя в том шарике, которым ты сейчас стал, рот, чтобы его заткнуть?!
— Врешь, не найдешь!
— Значит, придется тебя выкинуть, тем более предлагаемые апартаменты тебе все равно пришлись не по душе.
Матфей кинул огонек на снег и сделал вид, что уходит. Из-за спины послышался вопль.
Матфей ожидал, конечно, что Сидор сразу переменит свое настроение и начнет канючить. Бросать его здесь он не собирался, просто хотел проучить. Но такой бурной реакции не предвидел:
— АААА! Матан! Меня затягивает!!!
Он повернулся. Снег вокруг огонька с шипением плавился, оголив скелет черной почвы. Сидора быстро втягивало в землю. Когда Матфей подбежал, друг увяз больше, чем наполовину в грязи.
Матфей схватил огонек, но тот был маленький, и держать его было не за что. А земля тянула к себе с нехилой силой. И как Матфей не пыжился, шарик стремительно затягивало вместе с рукой все глубже.
Неожиданно из плотной завесы туч и облаков пробился луч солнца. Тяга ослабла, и Матфей рухнул на снег, сжимая теплый огонек.
Он лежал, пытаясь отдышаться, и смотрел ввысь. Стал размышлять о том, как небо делает это — дарит людям чудо каждый день. Завораживая своей красотой, оно делилось пополам голубой лентой. По одну сторону залегли черные тучи, по другую рыхлой белизной развалились облака. Облака стремились в объятья туч, тучи стремились поглотить облака. Под их натиском голубая граница медленно растворялась. Наконец белизна и чернота закружились в объятьях серого слияния. У веселой лазури больше не осталось шансов пробить в их мрачном единении брешь.
Сидор молчал.
— Что молчишь?
— Меня чуть не утянуло в ад! Чего говорить?!
— А что ты хотел? Ты же самоубился?
Опять повисла тишина. И через нее испуганно:
— Они со мной говорили, Матфей.
— Кто? — напряженно выдавил Матфей.
— Голоса из земли.
— И что тебе сказали голоса? — пытаясь спрятать страх за насмешкой, поинтересовался Матфей.
— Что ты имбецил, — обиженно буркнул Сидор.
— Это я и без голосов знаю. — Матфей поднялся с земли. Отряхнул налипший снег. — Пойдем на поезд. Свалим к морю. Всегда хотел посмотреть Балканы. Чертов исторический пороховой погребок.
— Я тоже хочу глянуть, — печально вздохнул Сидор. — Но… Не, не свалим Матан, тебе домой нужно.
— И что мне там делать?
— А я откуда могу знать?
— А хочешь, я тебя сейчас в деревню к тете Люде отвезу, посмотришь, как твоя мама смотрит твое грёбанное видео?! — разозлился Матфей. — Понаблюдаешь, как она будет рыдать над твоим гробом. Откуда ты вообще придумал такую фигню?! По любому же кто-то надоумил!
— Отвали Матфей! Я сам все решил! Ясно?
— А кто придумал? Когда решил?! И с кем ты тогда по телефону базарил перед этим? И откуда этот тупоголовый амбал, что притащил все эти погремушки? Я все слышал!
— Тебя это не касается!
— Ну, и тебя тогда не касается, куда я поеду!
— Они сказали!..
— Мне посрать!
Матфей подумал, что лучше было бы полететь
