ничего не приходило в голову.
Почему-то Владимиру вспомнился разговор с автоматоном, которого он встретил в подземном городе.
Ее тоже звали Вера, как и похищенную княжну, хоть она и выглядела один в один как его домашний автоматон.
Она тогда сказала, что люди никак не отличаются от машин.
Вот, казалось бы, перед ним пример человечности как она есть — священники, которые не допускают в свою среду автоматонов. Только, чем больше они отказываются от помощи автоматонов, тем больше сами становятся с ними схожими, и внутренне, и внешне, словно отрицание на самом деле первый путь принятия неизбежного.
А Катя, автоматон его начальника Екатерины Александровны Волконской?
Он не сомневался, что начни он тот разговор со своей непосредственной начальницей, та ни за чтобы его не отпустила, и была бы права в своем решении. Ведь именно так подсказывала элементарная логика. А вот ее механический двойник посчитал иначе, дав ему полную свободу действий. Можно сказать, что проявил человечность, присущую автоматонам гораздо больше, чем остальным людям.
Владимиру пришла в голову мысль, что возможно люди утратили часть своей истинной сущности, передав ее машинам.
Только в глубине души он знал, что это не так.
Можно было сказать, что он верил в это.
На этот раз схимник пришел вместе с монахиней.
Та была с обычным человеческим лицом, но Владимир не сомневался, что черная ряса монахини скрывала не менее смертоносные устройства, чем хламида схимника.
— Сестра присмотрит за девушкой, — сказал ему схимник.
Владимиру не оставалось ничего другого, кроме как согласно кивнуть.
На самом деле разрешения священникам не требовалось, но он решил сохранить лицо перед сильными мирами сего.
Проследив как монахиня уводит Клавдию дальше по узкому коридору, Владимир повернулся к схимнику:
— Теперь вам никто не помешает, верно?
Слегка склонив голову, схимник печально покачал головой:
— Мы ничего не собираемся делать с вами, молодой человек, — подчеркнул он разницу в их опыте. — Мы проверили твои слова. Да, ты действительно занимаешься делом Веры Бородянской. Впрочем, чего мы говорим в коридоре, пойдем.
Все так же, не оборачиваясь, схимник пошел по коридору в противоположную сторону и Владимиру не оставалось ничего другого как последовать за ним.
Они подошли к двери, больше подходящей для банковского сейфа, чем для обычной комнаты. Больше всего эта дверь напоминала ему проход в Нижний город. Значит, вот кто поддерживает там жизнь — это Церковь. Как он не догадался раньше?
Ведь стоило властям перекрыть воздух и плотно закупорить двери, как проблема с Нижним городом была бы решена. Но Церковь не просто давала работу людям из Нижнего города, она полностью контролировала его благополучие, не позволяя там развиться преступности или элементарно дать людям умереть от голода.
Как-то по-новому он посмотрел на схимника, приглашающего его пройти внутрь небольшой комнаты с двумя стульями, стоящими друг напротив друга.
— Это наша исповедальня, — по-своему расценив его взгляд, ответил схимник. — Я, конечно, не буду тебя принуждать, но это самое удобное место для разговора по душам.
Боев вошел внутрь и, пользуясь тем, что оказался там первый, сел на стул справа от дверей. Схимник вошел следом и тяжелая металлическая плита автоматически закрылась за ним.
— Мы проверили всех пришедших на назначенную тобой встречу, — начал без предисловий схимник, усаживаясь напротив, — среди них нет никого, кто был бы причастен к похищению Веры Бородянской. Также мы узнали, что девушка, погибшая в бедламе, была одной из мастеровых, похищенной в прошлом году.
Сумрачно Владимир взглянул из-под век на священника перед собой.
— Теперь, я надеюсь, тебе понятно, почему мы следили за князем Борисом?
Не дождавшись ответа, тот продолжил:
— Конечно, погибшую девушку мы похороним на общем кладбище, епископ уже дал разрешение. Но это не решает вопроса, где сейчас находится Вера Бородянская.
Расценив это как вопрос к себе, Владимир спросил:
— Вам известно, как она выглядела?
— Нет, — печально покачал головой схимник, — даже останься в усадьбе Бородянских наш монах живым, то все равно он был связан обетом о неразглашении информации.
Слова схимника говорили о многом.
И совсем не факт, что схимник этого не понимал.
Нет, скорее всего, он намеренно открыл Владимиру часть важной информации.
Например, то что Церковь вполне себе в курсе внутренних событий, происходящих в ведомстве Боева, за которое отвечала княжна Екатерина Александровна Волконская, его непосредственный начальник, принявший сторону опричнины в разгоревшемся конфликте между двумя спецслужбами.
И откровенность в признании схимника, тоже наверняка была хитрым ходом со стороны Церкви. Оттого, кто первым наложит руку на будущую княжну, будет зависеть очень многое в расстановке сил на политической арене государства.
Только вот все эти перипетии внутренних разборок его не касались.
Его задача как детектива — найти девушку.
Осталось только проверить, действительно он может доверять Церкви и данному схимнику, как ее представителю, или же нет?
— Почему обряд призыва Двоих прошел так странно в поместье Бородянского?
— Потому что он удался, — почти сразу же ответил схимник.
Удивленно Владимир посмотрел на священника, требуя продолжения и оно последовало:
— Двое не только могут давать знание, но и менять сам мир вокруг, — терпеливо и подробно объяснил схимник. — Поэтому, когда девушке удалось призвать Двоих, она попросила их уничтожить своих похитителей, что и произошло. Ну, а дальше тебе все известно, — неожиданно скомкал он свои слова.
Неудивительно, что девушка сошла с ума.
Стать причастной смерти стольких людей, бывших на тот момент в поместье.
Не всякий взрослый смог бы такое перенести, что говорить за совсем юную девочку?
Невольно Владимир наклонился на стуле, опираясь локтями на колени и позволяя рукам беспомощно свисать между ног.
Некоторое время они молчали, после чего схимник тихо проговорил Боеву, все также сидящему на стуле с опущенной вниз головой:
— Помоги нам отыскать Веру Бородянскую. Она последний отпрыск знатного рода. Не дело так дать ему угаснуть.
И хотя до этого Владимир верил словам священника, эта фраза снова заставила его сомневаться. Что будет лучше?
Продолжить поиски девушки в одиночку и дать ей шанс погибнуть или же довериться Церкви и позволить им наложить руки на ее будущее?
Казалось бы, ответ очевиден — его задача не поменялась. Он все также хотел обнаружить девушку живой и здоровой, но просто передать ее в руки Церкви сейчас ему казалось в корне неправильным.
Хотя с другой стороны была опричнина и там ей было бы еще хуже.
Ведь не даром опричники поддерживали князя. Тот, пусть и незаконными путями, действовал на благо государства. Или же Бородянский так поступал из чистого эгоизма?
Этого он никогда не узнает, даже расскажи
