ее клиторе.
Когда я подношу другую руку к ее рту, а большой палец ― к ее зубам, она понимает намек и облизывает его. Когда я убираю его, она задает вопрос.
— Что ты собираешься сделать?
Моим единственным ответом служит улыбка, которая сводит ее с ума, поскольку ничего ей не говорит.
Держа одну руку на клиторе Роуз и заставляя уделять ему внимание, я провожу другой рукой по ее заднице и пальцами раздвигаю ее ягодицы.
— Наклонись чуть-чуть над стойкой для меня, тигрица. Обещаю, это стоит того.
Роуз делает, как я прошу, и наклоняется над стойкой, стараясь не затронуть мою руку на граните. Я сползаю вниз, касаясь запястьем ее бедра.
Каждая секунда стимуляции делает ее еще более влажной, и я провожу своей длиной по бедру Роуз, когда касаюсь ее.
Я провожу пальцем по маленькой ложбинке ее задницы, и она напрягается, выпустив небольшой порыв воздуха.
— Успокойся, я пока не собираюсь трахать тебя сюда. Тебе потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Считай это аперитивом.
Она прижимается грудью и щекой к стойке, приподнимаясь на цыпочки, чтобы предоставить мне лучший доступ. Большим пальцем, который Роуз всосала, я осторожно проникаю в ее заднюю дырочку, по чуть-чуть за раз, все время ускоряя движения на ее клиторе.
— Вот так, расслабься, — шепчу я, не сводя глаз с ее лица, если вдруг для нее это станет перебором. — Как тебе? Какие ощущения?
Она кивает, сжимая глаза и рот, словно пытаясь сдержать свою реакцию.
— Приятные, — говорит она с придыханием. — Так приятно. Не останавливайся.
Я ввожу большой палец дальше, поражаясь тому, как плотно она будет обхватывать мой член однажды. Я готов взорваться, только наблюдая за тем, как она принимает его, не могу представить, что будет, когда вместо него в ней будет мой член.
— Ты уже близко? Отпусти себя навстречу ощущению и дыши.
Роуз вновь выдыхает, за этим следует стон, и он пробирает меня насквозь. Черт подери, она выглядит горячо. Роуз впивается ногтями в мое запястье на ее теле, и я даже не успеваю понять, что она схватила меня.
— Не останавливайся, — бубнит она.
Я целую лопатку Роуз и работаю руками быстрее, трахая ее задницу большим пальцем и одновременно воздействуя пальцами на ее клитор.
Она взрывается с тихим хныканьем, которое переходит в стон в виде моего имени. Я с трудом сглатываю, сдвигаясь, чтобы прижаться к ней своим ноющим членом. Через несколько секунд она сжимает мое запястье, чтобы не дать мне продолжить.
Я отодвигаюсь от нее и направляюсь к раковине, чтобы вымыть руки.
— Я бы вылизал соки с твоей киски, но я собираюсь сделать завтрак, так что давай будем поддерживать гигиену, ладно?
Роуз встает, берет с пола простыню и оборачивает ею свою грудь, словно полотенцем.
— Мы не закончили на этом?
Я поворачиваюсь к ней с ухмылкой на лице, облокачиваясь на край раковины и вытирая руки.
— Что это значит?
Стараясь не наступить на простынь, она подходит ко мне и опускается на колени у моих ног. Я с трудом сглатываю от этого вида, и вдруг мне становится трудно дышать. Роуз берет меня в руку, наклоняя голову вперед, и смыкает вокруг меня рот так далеко, как только может.
Я тянусь к стойке, нуждаясь в опоре.
— Дерьмо, Роуз.
Она закатывает глаза, чтобы посмотреть на меня, и делает еще одно долгое всасывающее движение ртом, следуя рукой за ее губами к моей головке, а затем обратно. Я зарываюсь пальцами в ее волосы, зная, что долго не протяну.
— Чуть сильнее.
Как гребаная чемпионка, она добавляет еще усилий, а затем малейшее касание ее зубов отправляет меня за грань. Роуз принимает и это, проглатывая меня, смакуя мою сперму, пока мои колени не начинают трястись.
Когда она заканчивает, то вытирает рот простыней, и я помогаю ей встать.
— Как тебе?
Я сильно целую ее, переплетая наши языки. Когда я позволяю ей сделать вдох, она словно в трансе и пошатывается.
— Чертовски потрясающе.
Розовый румянец окрашивает ее шею, и она поворачивается к яйцам, которые я бросил в пользу ее тела.
— Давай поедим, а потом займемся более веселыми вещами.
Я в последний раз сминаю ее задницу и иду в спальню, чтобы быстро принять душ. Если Роуз готовит, то я поем. Если нет, то я сам все приготовлю и накормлю ее.
Я быстро моюсь в силу того, что меня окутывают мысли о ее теле и желание вновь взять ее. Когда я выхожу из спальни, вытирая волосы полотенцем и надевая боксеры, по крайней мере, на время, я застаю Роуз за готовкой яичницы с прижатым к уху телефоном.
У меня замирает сердце, и я сокращаю расстояние за несколько шагов, выхватываю телефон из рук, где она держит его между головой и шеей, и вешаю трубку.
— Какого черта ты творишь?
Она замирает со спатулой в руке и грозящейся упасть с тела простыней, поскольку я чуть не сбил ее с ног.
— Что случилось?
Я взмахом руки указываю на телефон.
— С кем ты говорила?
— С Валентиной. Я не говорила с ней с тех пор, как мы уехали из домика, и я хотела ввести ее в курс дела.
Я не даю ей продолжить объяснения. Она идет за мной, пока я шествую в спальню, хватаю чемоданы из шкафа и бросаю их на кровать.
— Начинай собираться.
Она прижимает простыню к груди.
— Зачем? Что происходит? Я не хочу опять уезжать.
Пока я думаю об этом, я выключаю телефон и вынимаю батарею. Затем прохожусь по комнате и собираю одежду на выход и ту, которую нужно упаковать.
Она хватает меня своими холодными руками за бицепс.
— Что происходит? Поговори со мной.
— Ты позвонила Валентине. У нас какое-то время была шпионка в доме. Мы думали, что избавились от нее, но никогда нельзя быть уверенным. Не говоря уже о том, что кто угодно может прослушивать наши телефоны, компьютеры, эту квартиру, все это.
Она выглядит растерянной, опустив уголки губ с тяжелым взглядом.
— Если ты так переживал из-за этого, почему ты ничего не сказал?
Я бросаю одежду в чемодан и смотрю на ее сторону гардероба.
— Потому что я не хотел заставлять тебя волноваться еще сильнее, когда ты только…
— Только что?
Я останавливаюсь и с трудом сглатываю, встречаясь с ней взглядом.
—
