На какой вам этаж, господа?
— Выбравшись к самой поверхности, — продолжала Хани, — маленькие черепашки проводят там несколько дней, за это время у них затвердевает панцирь. Там они сейчас и сидят. И даже слышат нас.
— Все сидят внутри? А чего не вылезают?
— Ждут, когда песок остынет. Это для них главный знак. Инстинкт подсказывает им самый подходящий момент, когда можно двинуться домой, к океану. Как именно выглядит эта подсказка, мы не знаем.
— Но мы же этого дождемся, да?
— Обязательно. И будем их охранять на пути к океану.
— От крабов-призраков, — свирепо сказал я.
Хани рассмеялась.
— Верно. У нас, любительниц черепах, есть такая поговорка: хороший краб-призрак — мертвый краб-призрак. Назначаю тебя ответственным за крабов. Не подпускай их.
Хани раскрыла свой шезлонг.
— Ну, давай сядем и будем ждать появления черепашек. Вряд ли это произойдет скоро, так что устраивайся поудобнее. Понадобится еще спрей от комаров — говори.
— Джейк! — По берегу неслась Лоуви, под мышкой — свернутое пляжное полотенце. За ней мчался Мейсон, тоже с полотенцем.
— Что мы пропустили? — спросила она, задыхаясь.
— Они вылупляются!
Лоуви пискнула и бросилась к гнезду.
— То есть их вылупится ровно восемьдесят две штуки? — уточнил Мейсон, вглядываясь в гнездо.
— Этого я не знаю. Но некоторые вылупятся точно. — Я указал на вмятину. — Погодите-ка. Тут что-то изменилось. — Я повернулся через плечо. — Хани! Из гнезда что-то торчит!
Все три женщины с удивленным бормотанием вскочили с мест и подошли посмотреть.
— Ага, ласта! — воскликнула Хани.
— Прямо сейчас полезут? — спросил Мейсон, крепко сцепив руки.
— Уже скоро, — ответила Джуди. — Ждать, когда черепашки вылезут из гнезда, — все равно что ждать рождения младенца. Бывает быстро. Бывает очень долго. Вы усаживайтесь поудобнее. Знаете же, пока смотришь на чайник, он никогда не закипит.
Мы с Мейсоном и Лоуви расстелили полотенца неподалеку от гнезда. Время тянулось медленно, мы всё ждали и ждали. Без дела не сидели одни комары — они пытались нас съесть.
— А можно умереть от комариных укусов? — жаловался я, прихлопывая на предплечье очередного кровососа.
— А ты бы надел рубашку с длинным рукавом. Я что, ничему тебя не научила? — поддела меня Лоуви.
— Выдай нам какой-нибудь интересный факт, — попросил я Мейсона. Меня уже доконали.
Мейсон почесал в затылке.
— А ты знаешь, что название головастой черепахи происходит от ее большой головы?
— Да! — простонал я. — Это каждый дурак знает!
Мейсон подумал.
— А ты знаешь, что у морских черепах есть собственные приборы джи-пи-эс?
Я посмотрел на него.
— Нет. Что, правда?
— Ага. Они ориентируются по магнитному полю Земли.
— Во, это прикольный факт, — согласился я.
— Кстати, о черепахах: чего они так медленно? Ты как думаешь, у них там все в порядке? — спросил Мейсон.
— Хани сказала, что это дело долгое.
Мейсон вытащил телефон из рюкзака.
— Ребеночек уже совсем скоро родится. Я должен следить за мамой. У меня тут написан план на случай экстренной ситуации. — Он начал прокручивать экран.
Лоуви продолжала закапывать ноги в песок, пользуясь вместо лопаты большой раковиной.
Шли часы, луна поднималась все выше. Стояла у нас почти над головами. Мейсон то и дело смотрел в телефон. Свет от экрана озарял его лицо. Брови у него были озабоченно сдвинуты.
Подошла Джуди, подала Мейсону красный стикер.
— Эй, приятель, тут у нас черепашки. Залепи экран. Или выключи телефон.
— Спасибо, но я, наверное, пойду домой. Очень обидно, но уже поздно, а мама там одна, — сказал Мейсон.
Джуди улыбнулась.
— У нее тоже скоро детеныш вылупится, да?
Мейсон фыркнул:
— Верно. Но уж больно все долго, как и с черепашками. Надо идти. Простите, народ.
— Хорошее дело — доверять своим инстинктам, как вот морские черепахи, — заметила Хани. — Она поднялась с шезлонга. — Давай довезу тебя до дому. — Она посмотрела на нас с Лоуви. — А вы оставайтесь на посту, ладно?
Хани переговорила с подругами, а потом они с Мейсоном зашагали прочь по берегу. Мы смотрели им вслед, пока силуэты не скрылись в темноте.
Я нажал кнопку на наручных часах, посмотрел время — на экране высветилось 23:32. Я зевнул. Мне еще не приходилось бывать на берегу так поздно вечером.
Лоуви вытянула ноги на полотенце, оперлась на локти.
— Джейк? — Она не сводила глаз с миллионов звезд у нас над головами.
— Да, — ответил я и тоже вытянул ноги.
— Я не хочу, чтобы это лето заканчивалось, — грустно произнесла Лоуви.
Мы смотрели, как на фоне луны лениво проплывают легкие облака.
— Я тоже. — Я зарылся пальцами ног в песок. — Я даже не знаю, где окажусь, когда оно закончится. Мама позвонила и сказала, что из-за папиной раны пока ничего не понятно.
— Может, ты здесь останешься? — спросила она с надеждой.
Я покачал головой.
— Вряд ли. Скорее всего, поеду обратно в Нью-Джерси. Пойду в седьмой класс. То есть опять в новую школу — в старшую.
— Нервничаешь?
— Немного. Впрочем, я уже привык быть новеньким. — Я набрал горсть песка, он медленно высыпался сквозь пальцы. — Говорят, там большие домашние задания. С другой стороны, приятно будет увидеть старых друзей. Странное дело — я все лето вообще про них не думал.
Лоуви ничего не сказала.
Я нашел в песке перламутровую ракушку, отдал ее Лоуви.
— Вы с Мейсоном теперь мои самые лучшие друзья.
Лоуви бережно взяла ракушку в руку, потом откинулась на полотенце, посмотрела на звезды.
— А вы — мои лучшие друзья.
Глаза ее блестели в свете луны. Я откинулся на полотенце. Мы лежали рядом и смотрели на миллиарды звезд, мерцавших в ночном небе.
— Вон, гляди! — Лоуви показала на одну из звезд. Она была больше и ярче остальных. — На нее можно загадать желание.
— Это Полярная звезда, — уточнил я. — Видишь? Она образует конец ручки Малого Ковша. Папа меня научил, что если найти Большой Ковш, то найдешь и Полярную звезду. — Я повернулся, посмотрел на Лоуви, но видел только ее профиль. — И потом, ведь, кажется, желание загадывают на первой звезде, которую увидят вечером?
— Здесь, на острове, видны сразу все звезды. Так что можно загадать желание на самой большой и яркой звезде. — Лоуви погладила свою толстую косу. А потом тихо спросила: — Джейк, ты какое загадаешь?
Я посмотрел на красный огонек самолета, мигавший вдалеке.
— Я бы хотел быть на этом самолете и лететь к папе. — Я повернулся к Лоуви. — А ты? Какое у тебя желание?
Она не ответила. Слышен был лишь ритмичный гул волн, накатывавшихся на берег.
Лоуви села, отряхнула песок.
— Да ну его. Только мелкие загадывают желания на звездах.
Я не мог понять, почему у нее так резко изменилось
