набок и сделал паузу. – Если все было предначертано?
– Оставим разговоры ни о чем и перейдем к вопросам. Какое отношение вы имеете к фотографу Шарлю де Мулену?
– Он мой прадед. Его фамилию Де Мулен советские паспортистки переделали в Демулина, уже мой дед носил такую фамилию.
– Квартира, в которой вы проживали, досталась вам по наследству?
– Она – лишь часть квартиры прадеда Шарля. Он до самого последнего дня работал фотографом в фотоателье и умер в тридцать седьмом. Потом на его месте работал мой дед, позже – отец и, в конце концов – я.
– Старые фотогрфии в жанре post mortem достались вам по наследству?
– Это, оладушка, отдельная история… – Старик на минуту прикрыл глаза и его губы растянулись в блаженной улыбке. – Они сопровождали меня с самого рождения. Я часто пересматривал их, играл, и, в конце концов, эти мертвецы стали для меня самыми близкими друзьями, почти семьей. Я раскладывал снимки по полу, разговаривал с ними, делился секретами. Я любил их всех и даже давал им имена.
– Родителей это не напрягало? – спросила Стерхова.
– Они были заняты своими делами. К тому же фотографии авторства Шарля де Мулена считались бесспорными объектами искусства. Он был великим фотохудожником.
– В детстве кроме фотографий мертвецов у вас были друзья?
– Я был очень одиноким, со мной не водились, меня обижали. А те, что на фотографиях, никогда не предавали. Это был мой милый и тайный мир.
– Как случилось, что вы начали убивать?
– Я повзрослел, и у меня появились фантазии. Ты уже взрослая, оладушка, так что скажу: во мне взыграло естество, и я решил расширить круг своих тайных привязанностей.
– Достаточно странный способ.
– Первую девушку, а это было в начале восьмидесятых, я убил случайно и, ты не поверишь – получил ни с чем не сравнимое наслаждение. Я смотрел в ее угасающие глаза и одновременно возносился к небесам от восторга. Отныне, подумал я в тот момент, ты стала навеки моей. Дальше все пошло само по себе. Я заманивал девушек в фотоателье или к себе домой под разными предлогами.
– Боже мой! – воскликнула Анна. – Вы были таким добрым человеком! Что с вами произошло?!
– Повторяю, это моя жизнь и я имел на нее право, – твердо сказал Сан Саныч.
– Откуда пришла идея закапывать женщин в подвале фотоателье?
– От моего деда Филиппа.
– Он тоже был убийцей? – На лице Стерховой отобразилось смятение.
– Ну что ты, оладушка! Мой дед был святым человеком, мухи не обидит. Он рассказал, что во время блокады в подвале закопал мою бабушку и после войны не стал перезахоранивать. Сказал: пусть останется дома.
– Сколько всего вы убили женщин? – спросила Анна.
– В книжке все подробно записано, – деловито сказал Сан Саныч. – Многих имен не знаю. Те, что знал – записал.
– Где вы их убивали?
– По большей части в фотоателье, иногда в своей квартире. Слава богу, тогда существовала смежная дверь, и я мог беспрепятственно перетаскивать тела в подвал. Только однажды это случилось на даче у вашей тетушки.
– Об этом расскажите подробнее.
– Сейчас?
– Другой случай нам не представится.
– Девушку звали Марина Юрьева. Я познакомился с ней на репетиции школьного драмкружка, куда приехал с Тамилой Тепляковой. Через день привез туда фотографии и предложил Юрьевой, от имени Тамилы, заниматься с ней для поступления в театральный. Она согласилась.
– В Гостиный двор ее приглашали?
– Да, но мы даже не встретились, меня спугнули, и я не стал рисковать.
– Тогда каким способом вы заманили Юрьеву на дачу?
– Попросил Тамилу, и она согласилась, привела девчонку и усадила ее в машину.
Стерхова с трудом себя сдерживала, но все-таки уточнила:
– Теплякова была в курсе ваших планов относительно девушки?
– Разумеется, нет. Но, в конце концов, ей пришлось с этим примириться. Девчонку я убил очень быстро, сразу после того, как Тамила нарядила ее в бальное платье.
– Какое впечатление гибель девушки произвела на Теплякову?
– Почти никакого, – сказал старик. – Мне показалось, она обо всем догадывалась. Труднее было уговорить Тамилу сесть в кресло и посадить на колени труп. Но мне этого хотелось, и я сумел настоять. Таким образом у меня появилась первая и последняя фотография со «скрытой матерью». Считаю это своим достижением.
– Как вы сумели подавить волю Тепляковой и заставили ее совершать такие поступки?
– Это было нетрудно. Тамила меня любила и была готова ради меня на все, что угодно. Она была слабой женщиной со сломанной психикой.
– И вы хладнокровно ею манипулировали, – с горечью в голосе проронила Анна.
– Если бы не я, нашелся бы кто-нибудь другой, – заметил Сан Саныч. – Все началось с малого: познакомились в диспансере, начали встречаться. Потом она принесла из театра кусок расписанного задника, время от времени брала напрокат платья. Тамила сделала для меня много хорошего, например, устроила подработку в театре.
– За что вы ее убили? – спросила Стерхова.
– Сейчас объясню. – Сан Саныч, заелозил на стуле, пытаясь сесть поудобнее. – Обычно я печатал с негатива две фотографии: одну для своей коллекции, другую на всякий случай. А тут вдруг заметил, что одна фотография Юрьевой пропала. Разумеется, я сразу же сообразил: ее стащила Тамила, чтобы иметь на меня компромат.
– Откуда пришла идея использовать для убийства люк-провал, да еще во время спектакля?
– Идея пришла спонтанно! Пробегая мимо щитка, я заметил, куда нажимает машинист. Пробегая в другой раз, сам нажал на красную кнопу, и все получилось.
– И вы нисколько не сожалели? – спросила Анна.
– Оладушка, ты взрослая женщина, должна понимать – когда угрожает опасность, каждый заботится только о себе. Думаешь, мне хотелось тебя душить или нанимать бандита, чтобы вырвать сумку с фотографией? Нет. А пришлось.
– И здесь вы подсуетились, – вздохнула Стерхова.
– Подсуетился, однако без толку, – согласился Сан Саныч. – А ведь какие были прекрасные времена… – Старик мечтательно закатил глаза. – Ты думаешь, что я их сразу хоронил? Нет, никогда. Иногда укладывал в постель, чтобы поспали. Бывало, усаживал за стол, и мы вместе обедали. Каждая из них была мне семьей.
– Вы безумец! – воскликнула Стерхова, и ее лицо исказилось гримасой отвращения.
– Тебе меня не понять, милая оладушка. Ты прожила свою жизнь, я – свою. Поэтому я такой, какой есть.
– Прошлой ночью вы пришли в театр за вашим архивом?
– В нем вся моя жизнь. Без него я никто.
– Куда собирались бежать?
– В Карелии на озерах у меня есть маленький домик, о котором никто не знает.
– Почему сгорело фотоателье?
Сан Саныч вдруг начал трясти головой и заговорил, лишь когда овладел собой.
– Месяца за два до пожара я лежал в диспансере и мне предложили пройти экспериментальное лечение. В
